Паоло Ди Реда - Лабиринт тайных книг

— Нет, не уходи! Кто для тебя более важен, чем я, сейчас?

Джим пытался задержать его, улыбаясь и шутя, но уже не цеплялся за Альдуса.

— Я должен идти, Джим. У меня сын маленький, и я не могу все время оставлять жену одну.

— Не беспокойся, обойдусь. До завтра. Помни, что мы должны закончить книгу, один я не смогу, я же не знаю греческого. А то, что ты читаешь, увлекает меня все больше.

— Да, завтра мы закончим. И надеюсь, у меня будет сюрприз для тебя.

Альдус посмотрел на Джима: взгляд того был потухшим, бессильным.

— Прошу тебя, Джим, постарайся отдохнуть. Выспись спокойно — и завтра будешь чувствовать себя лучше.

Тень улыбки мелькнула на уставшем лице Джима.

Он не представлял, что может дойти до такой степени саморазрушения. Он чувствовал себя уничтоженным, безжизненным. Не мог выйти из состояния оцепенения, которое уже превращалось в постоянный транс. И в то же время странная энергия рождалась внутри, бросая вызов ему самому, заставляя двигаться вперед, делать шаг за шагом. Так тянулись дни. Ему нужно было по-настоящему лечиться, и Альдус пытался всеми силами убедить его в этом. Но Джим не хотел ничего менять и тем более предпринимать. Ему казалось, что впервые он почувствовал всю тяжесть жизни, и это ощущение странно усыпляло его.

Единственное, что по-настоящему раздражало, — это кашель. Сильный, раздирающий, сотрясавший все тело до спазмов и каждый раз уносивший еще кусочек жизни.

Джим обратился к Альдусу:

— Умоляю, позови Памелу. Скажи, чтобы она пришла.

— Но я уже звал ее много раз, ты же знаешь. Она отказывается.

— Скажи ей, что мне очень плохо. Она знает, как помочь.

Альдус набрал номер Бретея. Разумеется, она была там и даже сама взяла трубку. Он сразу понял, что она тоже в ужасном состоянии и что ее присутствие рядом с Джимом ни к чему хорошему не приведет. Но тот настаивал, и Альдус отправился к Памеле. Последняя надежда спасти Джима… Альдус вынужден был идти к этому проклятому Бретею, чтобы привести Памелу, хотя прекрасно понимал, что это лишь ускорит саморазрушение Джима.

Перед уходом он сказал ему:

— Следуй своей дорогой, Джим. Оставь Памелу навсегда.

— У меня нет никакой дороги, Ал. Больше нет. Никто не понимает силу моих фильмов, ни в Лос-Анджелесе, ни здесь. Никто не хочет слушать мои стихи. Все говорят мне: «Пой!» Но я не хочу петь.

— Если у тебя нет пути, следуй за своим духом, Джим. Он подскажет тебе, что делать. Пусть он ведет тебя. Ты просто переживаешь сейчас сложный момент, но все наладится.

Альдус не мог сказать больше, не мог пока открыть Джиму его очень четкое и точное предназначение. Не мог признаться, что им нужно как можно быстрее прочесть обе старинные книги.

«Следуй за своим духом, пусть он ведет тебя. Ты должен, Джим. Я не могу совершить это вместо тебя. Могу только помогать, я всего лишь иерофант. [18] Иерофант — у древних греков старший пожизненный жрец при элевсинских мистериях, возглавлявший все торжества, посвященные Деметре, богине плодородия и земледелия. Ты сам должен сделать решающий шаг».

На карточке, которую оставил мне Марсель, написано: «В пятницу в 21.30. Парк Монсо, со стороны Триумфальной арки». То, что спектакль играется в парке Монсо, мне кажется, имеет особый смысл. Достаточно поменять одну букву в моей фамилии, чтобы она совпадала с названием парка. Да, я должна пойти.

Придя в парк, не сразу нахожу театр. Но так как я пришла раньше, стараюсь затеряться среди людей и насладиться прохладой летнего вечера. Отыскиваю театр, это настоящая копия театра елизаветинских времен — весь из дерева, но полностью открытый свежему ветру.

Спектакль называется «Наперекор Рембо». Интригующе. Спрашиваю в кассе про Марселя.

— Это ты девушка с Пер-Лашез?

Удивленно отвечаю:

— Да.

— Марсель сказал, что ты можешь войти.

Театр не освещен и еще пуст. Только луч света направлен на сцену, на Марселя, одетого по моде девятнадцатого века. Кажется, он волнуется. Он за роялем, глаза скрывают темные очки.

Чей-то голос спрашивает, принесли ли то, о чем просили. Другой отвечает утвердительно, но выражает неудовольствие, говоря, что никогда не видел на сцене ничего более отвратительного.

— К сожалению, большая часть спектакля держится именно на этом. Нужно повторить эту сцену, Марсель…

Должно быть, это режиссер. Он приглашает актеров подняться на сцену.