Томас Харрис - Черное воскресенье

— А в чем дело?

— Вы не попросите его спуститься?

Бригадир сказал что-то в микрофон и крикнул рабочим. Те откатили с площадки большой холодильный компрессор и отвернулись от поднятой струями воздуха пыли: вертолет осторожно садился на площадку. Бригадир провел ребром ладони по запястью, словно резал что-то, и кивнул. Огромный винт сбавил обороты, и его лопасти стали опускаться.

Пилот ловко — одним движением — выбрался из кабины и спрыгнул на землю. На нем был летный комбинезон авиации ВМФ, такой выгоревший, что на коленях и локтях он был почти белого цвета.

— Что случилось, Маджинти?

— Да вот, этот парень хочет с тобой потолковать, — объяснил бригадир такелажников.

Пилот взглянул на удостоверение Корли. В окно Кабаков видел, что его темно-коричневое лицо осталось совершенно бесстрастным.

— Может, пройдем в бытовку? — спросил Корли. — Вы тоже, мистер Маджинти.

— Ага, — согласился Маджинти. — Только вот что. Эта сбивалка для яиц обходится компании в пятьсот баксов за час. Можно все это дело как-нибудь поскорее уладить?

Оказавшись в захламленной бытовке, Корли достал фотографию Фазиля.

— Скажите, вы…

— А почему бы вам обоим не представиться для начала? — спросил пилот. — Это было бы повежливей и обошлось бы Маджинти всего в двенадцать баксов за простой.

— Сэм Корли.

— Давид Кабаков.

— А я — Ламар Джексон. — Он с серьезным видом пожал им руки.

— Дело касается национальной безопасности, — начал Корли. Кабакову показалось, что в глазах Джексона промелькнул огонек насмешки, вызванной тоном, каким Корли произнес эти слова. — Вы видели этого человека?

Брови Джексона всползли на лоб, когда он взглянул на фотографию.

— Да, видел, три-четыре дня назад, как раз когда вы перед погрузкой крепили канат на лифтовом подъемнике, помнишь, Маджинти? А кто он вообще-то такой?

— Беглый преступник. Мы его разыскиваем.

— Ну, тогда вам здесь поторчать придется. Он обещал, что опять придет.

— Он обещал?

— Ага. А как вы, ребята, догадались, что его здесь искать надо?

— У вас есть то, что он ищет, — объяснил Корли. — Вертолет.

— Зачем?

— Чтобы с его помощью навредить множеству людей. Когда он должен опять прийти?

— Так он не сказал когда. По правде говоря, я не очень-то на него внимание обратил. Он мне показался каким-то слишком угодливым, вроде в друзья напрашивался… А что он натворил-то? Как вы говорите, так вроде от него только пакостей и жди?

— Он психопат и убийца. Политический фанатик, — сказал Кабаков. — Совершил много убийств. Он собирается убить вас и забрать вертолет, когда время придет. Расскажите нам подробно, как это было.

— О Господи, — произнес Маджинти. Он промокнул вспотевшее лицо платком. — Ох, как мне все это не нравится! — Он поспешно выглянул за дверь бытовки, будто ждал, что этот маньяк вот-вот появится.

Джексон потряс головой, как человек, который хочет убедиться, что он не спит и все это происходит наяву. Однако когда он заговорил, голос у него был спокойный.

— Он стоял возле площадки, когда я зашел в бытовку — выпить кофе. Я не обратил на него особого внимания, потому что тут всегда люди толкутся — знаете, многие любят на мою вертушку смотреть. А потом он начал меня про вертолет спрашивать, как я груз поднимаю, и всякое такое. И как эта модель называется. И разрешения попросил внутрь заглянуть. Ну, я сказал — можно заглянуть через боковую дверь фюзеляжа, только ничего трогать нельзя.

— И он заглянул?

— Ага. И… дайте-ка вспомнить… И еще спросил, как переходить из грузового отсека в кабину. Ну, я ему сказал, это не очень удобно, приходится одно сиденье в кабине поднимать. Помню, я еще подумал — какой вопрос странный. Обычно меня спрашивают, какой вес машина поднимает и не боюсь ли я, что груз вдруг сорваться может. Потом он мне сказал, что у него брат есть, тоже на вертолетах летает, и как ему интересно будет на мою машину посмотреть.

— А он не спрашивал, работаете ли вы по воскресеньям?

— А как же. Я как раз хотел об этом сказать. Этот тип меня три раза спросил, собираемся ли мы работать все каникулы и все праздники, а я ему — да, да, собираемся, мол. Ну, потом мне пора было к работе возвращаться, и он настоял, чтобы мне руку пожать, и всякое такое.

— А как вас зовут, он поинтересовался? — спросил Кабаков.

— Да.

— И где вы живете?

— Точно.

Кабаков интуитивно испытывал симпатию к Джексону. Надо обладать крепкими нервами, чтобы делать такую работу, какую выполнял Джексон. К тому же он казался человеком, который может в случае необходимости быть очень твердым.