Коди Макфейден - Человек из тени

«Что именно? Что я подвела тебя? Что я тебя убила? Что я живу, а ты нет? И что — хуже всего — жизнь продолжается?»

Меня затопляет стыд, он всюду, в самых моих глубинах.

Это боль, невероятная и бесконечная.

«Ну вот, приехали, — думаю я. — Финал. Место, где я терплю полную неудачу. Где я ухожу во тьму».

Я начинаю терять сознание.

Но тут Алекса улыбается.

Ее улыбка ярче солнца. Ослепительный свет.

«Нет, мама, вспомни про любовь».

Такое впечатление, что кто-то нажал на кнопку «пауза». Вся боль, весь стыд уходят.

Теперь царит неподвижность.

Сердце отбивает проходящие моменты: тук, а потом еще раз тук.

Прямо передо мной стоит Алекса. Это уже не расплывчатый силуэт или короткий эпизод сна.

Моя прекрасная Алекса стоит передо мной в сияющем круге.

— Привет, мам, — говорит она.

— Привет, детка, — шепчу я.

Я знаю, что на самом деле ее здесь нет. Но одновременно я знаю, что она здесь.

— Ты должна выбрать, мамочка, — тихо говорит она. — Раз и навсегда.

— Что ты имеешь в виду, солнышко?

Она наклоняется вперед и хватает меня за руки. Он нее исходит нежность, она охватывает меня.

— Жить, мамочка.

Я по опыту знаю, что правда являет себя без фанфар, но происходит это мгновенно и меняет все вокруг. Настоящая правда всегда проста.

Выбор между жизнью и смертью — это выбор между Алексой и Хиллстедом.

Между Мэттом и Сэндсом.

Алекса улыбается, кивает и исчезает.

Один удар сердца — и я в своем рассудке. С этой правдой безумие меня покидает.

Время снова идет вперед.

Хиллстед что-то говорит, но я не могу разобрать. У меня впечатление, что я нахожусь в покоях молчания. В мире, где все движется с нормальной скоростью, кроме моих мыслей, сонных и замедленных, как движения на дне плавательного бассейна.

Бонни не отводит от меня глаз с того момента, как я вошла в комнату. Они полны ужаса и доверия. Теперь я смотрю на нее. Я в своем рассудке и действительно вижу ее.

«Она прекрасна, мама».

— Да, ты права, солнышко, — бормочу я.

Хиллстед прищуривается. Теперь я его слышу.

— С кем это вы разговариваете, моя Смоуки? Совсем крыша поехала? Лучше соберитесь. Осталось всего три секунды, и малышка Бонни начнет улыбаться ниже подбородка.

Выстрел, который должен спасти ее, будет трудным. Мне видно примерно четверть головы Хиллстеда. Остальное спрятано за Бонни.

Я начинаю рассчитывать, сначала медленно, потом все быстрее.

Дракон во мне чувствует, что наступает его время, и мурлычет.

До меня снова доносится голос Алексы: «Не беспокойся, мама. Просто сделай это. Ты можешь, ты только должна в себя поверить».

— Не знаю, Алекса, — говорю я ей. — Два дюйма, дюйм с половиной. Не знаю. Я могу попасть в нее.

Я чувствую, как призрачные руки моей дочери обвиваются вокруг моей талии со спины. Одна рука тянется, чтобы коснуться сердца: «Это тут, мамочка. Ты просто перестала верить. И я не возражаю, если ты будешь любить ее. Ты спрашивала об этом во сне, но я не успела ответить, ты проснулась. Люби ее, мама, я ничего не имею против». Передо мной встает лицо Алексы, карие глаза Мэтта, хитрая улыбка, ямочки на щеках. Я уже не боюсь смотреть на нее. Руки отпускают меня, я чувствую, как она тает за моей спиной. Перед тем как исчезнуть, она шепчет: «Разве ты не понимаешь, мамочка? Ты неидеальна. Делай что можешь, пусть это будет лучшее из того, что у тебя есть. Твое лучшее — это все, что ты сможешь когда-либо отдать».

Дракон рычит. Моя рука перестает трястись.

Я не задумываясь поднимаю пистолет и стреляю.

Звука выстрела я не слышу. Для меня существует только визуальный ряд. Я вижу, как голова Бонни откидывается назад, когда голова Хиллстеда взрывается и нож падает из его руки. И я понимаю, что вместе с ним убила и ее.

Я чувствую, как во мне рождается крик, руки взлетают к голове, но тут Бонни движется ко мне, насколько ей позволяют связанные ноги. Она поворачивается левым боком ко мне, и я вижу Хиллстеда на полу с пулевым отверстием вместо глаза, и я все понимаю.

Я сумела выстрелить. Пуля зацепила щеку Бонни, но попала точно в цель. С ней все в порядке. А он мертв.

Я засовываю пистолет в кобуру. Джеймс и Алан бегут по лестнице. За ними Томми. Алан плачет, развязывая Элайну, завертывает ее в одеяло, а Томми и Джеймс спрашивают меня, все ли со мной в порядке. Я не отвечаю.

Я смотрю на монстра, лежащего на полу. На человека, который дал Сэндсу ключ от моего дома и таким образом обрек на гибель мою семью. Я думаю о той череде разрушений и несчастий, которые он оставил после себя.