Шэрон Болтон - Теперь ты меня видишь

Я пятилась до тех пор, пока не ощутила голой спиной холод каменной кладки. Джосбери увидел, что я напугана, и остановился. Смерил меня долгим взглядом из-под полуопущенных век. Потом развернулся, поднялся по лестнице и исчез.

После того как машина, ревя, унеслась прочь, я еще долго стояла на месте, даже не потрудившись поднять оброненный жакет. И только когда перестала понимать, от чего дрожу: от злости, страха или просто замерзла, — я наконец зашла в квартиру.

Она крадется босиком по лестничному пролету, застеленному ковром. Останавливается у двери в ванную, прижимается к ней ухом.

— Кэти, — зовет она так тихо, что едва слышит собственный голос. — Ты там?

За дверью тишина. Она видит, как ее дыхание капельками оседает на холодной краске, и осторожно постукивает одним пальцем.

— Кэти, ты в порядке?

Она слышит шум воды, слышит, как кольцо, на котором висят полотенца, звякает о настенный кафель.

— Кэти, — снова говорит она. — Тут больше никого нет. Впусти меня.

Но Кэти не отвечает. Она дергает за ручку. Ручка поддается, но только не дверь. Заперто.

Прождав еще пару секунд, она отступает и возвращается в спальню. Там по-прежнему горит свет. Увидев на ковре окровавленную одежду, она снова разворачивается.

— Кэти! — Теперь она стучит громче. Внизу включен телевизор, ее никто не услышит. — Кэти, у тебя опять идет кровь? — Ответа нет. — Кэти, это не шутки. Они же предупреждали, что такое может случиться. Если ты занесла инфекцию, надо сходить к врачу. Кэти, пожалуйста, впусти меня!

Она ждет, и ждет, и ждет.

— Детектив-инспектор Таллок, вы уверены, что сегодня не произойдет нового убийства?

— Я ни в чем не могу быть уверена, — ответила Таллок тем рассудительным тоном, которого мы все уже побаивались. — Но я повторяю третий раз за десять минут: на данном этапе нет никаких оснований полагать, что инцидент, имевший место тридцать первого августа, сегодня повторится.

Находились мы на пресс-конференции в Новом Скотланд-Ярде. Таллок сидела спереди, рядом со старшим суперинтендантом Рэймондом Пуллером, возглавлявшим полицию Саусварка, и своим непосредственным начальником — детективом-суперинтендантом Дэвидом Уивером, возглавлявшим убойный отдел. Им уже пришлось признать, что серьезных подвижек в деле об убийстве Джеральдины Джонс пока не наблюдалось. Многочасовой обыск жилищного комплекса Брендон-Эстейт и бесконечные разговоры с друзьями и родными Джеральдины ни к чему, по сути, не привели. Пит Стеннинг даже сводил домработницу Джонсов в бар, надеясь застать ее врасплох, но безрезультатно. Все данные скрупулезно ввели в общую базу. Результат — нулевой.

— Инспектор Таллок, вы ощущаете в себе готовность возглавить настолько масштабное расследование? — раздался чей-то голос. — Учитывая прошлогодние события…

Мужчины на кафедре переглянулись, и старший суперинтендант поднялся со стула.

— Спасибо, дамы и господа, — сказал он. — Информацию касательно нашего расследования мы будем выдавать по мере необходимости.

Таллок и Уивер тоже встали, пропуская начальника. Полицейские, сидевшие сзади, устремились к выходу, прежде чем журналисты успели накинуться на них с расспросами.

С тех пор как Эмма Бостон опубликовала свою статью об убийце, имитирующем почерк Джека-потрошителя, нас непрерывно изводили СМИ. За три дня этой лихорадкой заразились и рядовые граждане: скажем, число желающих сходить на экскурсию по Уайтчэпел возросло в четыре раза. Таллок даже пригласили на программу «Доброе утро, Британия» обсудить возобновление «джекомании». Она ответила отказом.

За что я все-таки могла сказать Эмме спасибо, так это за то, что в газете меня именовали «молодой следователь, пожелавший остаться неизвестным».

Когда мы вернулись в Льюисхэм, солнце уже клонилось к закату. На пресс-конференцию мы со Стеннингом и Андерсоном ездили в одной машине. Подъезжая к участку с заднего хода, я краем глаза увидела, как Марк Джосбери пристраивает свой зеленый «ауди» на стоянке. Он на пресс-конференцию не ходил. За те четыре дня, что прошли с нашей последней встречи, мы ни разу не общались и практически не виделись.