Андрей Курков - Приятель покойника (сборник)

– Расчет? – потребовал Ваня.

Я протянул ему приготовленные заранее доллары. Он быстро пересчитал, подсвечивая себе фонариком. Потом наклонился и перевернул лежавшее тело на спину. Из груди парня торчала рукоятка охотничьего ножа.

Ваня вытащил из кармана своей зеленой куртки тряпку, обкрутил ею нож между рукояткой и телом. Потом вытащил нож из груди, одновременно и вытирая лезвие этой тряпкой, и останавливая кровь, идущую из раны. Спрятав нож, он расстегнул на Косте кожанку и, распахнув ее, вытащил заткнутый за пояс джинсов пистолет с глушителем.

– О! – вырвалось у него. – Это дело!

Он спрятал пистолет.

Облегченно вздохнул.

– Видишь, с нуля приходится начинать! – сказал спокойным, почти дружелюбным тоном, глядя на лежащее у ног тело. – Ладно, остальное твое!

Его шаги смешались с топотом крупных капель вновь усилившегося дождя.

В мертвом дворе теперь остались только мы с Костей.

Уже промокший насквозь, я стоял над ним, стоял и долго не мог сдвинуться с места.

Наконец оцепенение отпустило меня, и, сам не понимая, почему это делаю, я опустился на корточки, проверил карманы его куртки и, не глядя, переложил все найденное в свои карманы.

Прийдя домой, я сбросил с себя всю мокрую одежду на пол в коридоре и забрался в горячую ванну.

Очень хотелось отмыться от всего, от прошлого, от всей этой истории, только-только окончившейся. Но сил не было. Вернулось состояние опьянения, или начинался грипп. Болела голова.

Мне едва хватило сил вытереться и дойти до кровати.

Проснулся я около полудня. Тяжесть в голове заставила снова подумать о гриппе. Но лоб был холодный, слишком холодный.

С трудом я встал, надел спортивный костюм.

В коридоре на полу увидел свою мокрую одежду, до сих пор мокрую и грязную. Рядом на коричневом линолеуме – подсохшие следы ботинок и такая же подсохшая лужица возле куртки.

Я пустил в ванну горячую воду и бросил туда все, что было на мне вчера: носки, свитер, джинсы. Куртку тоже, но перед этим отнес ее на кухню и выложил на стол все из карманов. Высыпал в ванну полпачки стирального порошка и вернулся на кухню.

Там, сначала в ожидании кипения чайника, а потом уже с чашкой крепкого чая, я рассматривал все то, что мне не принадлежало – бумажник с пятьюдесятью долларами, пачкой купонов и фотографией жены с маленьким ребенком на руках – на фото у его жены, большеглазой брюнетки с короткой стрижкой, был такой уставший, болезненный вид, будто она только что родила. Там же, в бумажнике, лежало вдвое сложенное письмо: Киев, пр. Победы, 22, кв. 325, Шустенко Константину. На письме – штамп Москвы и неразборчивая подпись вместо обратного адреса. Читать чужое письмо мне не хотелось. Я отложил его в сторону. Пролистал записную книжку и тоже отложил ее к письму.

Значит, его действительно звали Костей?! ну и что? ничего это не меняет.

В комнате зазвонил телефон, и тут же этот звон эхом отозвался в голове.

Я поднял трубку.

– Ну наконец! Привет! – ворвался в мое ухо радостный голос Лены-Вики. – Куда ты пропал? Я тебе уже несколько дней звоню!

– Уезжал, – соврал я.

– Хочешь, чтобы я приехала?

– Хочу, но я больной, простудился…

– Ничего, зараза к заразе не пристает. Через часик буду!

Я вернулся на кухню, положил Костины бумаги в кулек и сунул его в кухонный пенал.

Лена приехала раньше, чем обещала.

– Смотри, а вдруг это грипп? – предупредил ее я.

Она пыталась лечить меня любовью, но в результате действительно сама заразилась, и мы вдвоем лежали и «умирали» на разложенном диване, по очереди кашляя и меряя температуру. Правда, вдвоем болеть было легче. Лена успевала не только болеть, но и готовить еду, поить себя и меня чаем с медом.

Проболели мы почти неделю, и дело пошло на поправку.

– Мои, наверно, все морги уже обзвонили! – предположила она однажды вечером.

– Так позвони им, скажи, что живая!

Лена нехотя набрала номер. Сказала действительно только: «Привет, я живая. Пока!» И положила трубку.

Потом вызвалась сходить в гастроном – все съедобное в доме было уже съедено.

Ужинали мы почти в полночь. С мясом и вином. После вина я потянулся к ней, но она, ответив на поцелуй, встряхнула меня и словно поставила на место.

– У меня начались выходные! – сказала она, и я все понял.

Спали мы снова вместе, обмениваясь теплом.

За окном дул сильный ветер. Иногда дрожали оконные стекла. Мне снилась метель.

Скоро ведь выпадет снег, и при таком ветре он будет больно бить в лицо.