Жан-Кристоф Гранже - Лес мертвецов

— Ну а сама ты продвинулась? — спросил Райшенбах.

— Опрашиваю начальников убитых женщин. Элен Гароди, директора института Беттельгейма. Бернара Павуа, директора лабораторий Павуа…

— И они готовы отвечать?

— Запросто.

— Их не смущает, что ты приезжаешь к ним и пристаешь со своими вопросами?

— Они не подозревают, что обычно свидетелей вызывают в суд повесткой.

Сыщик настаивал:

— А они в курсе, что дело не у тебя?

— Моя должность действует на них завораживающе.

— Чего ты, собственно, добиваешься?

— К вечеру буду знать точнее.

— Уже пять вечера, Жанна. Время подпирает.

— К тебе это тоже относится. Ты порылся в распорядке дня всех трех девушек?

— Да. Все впустую. Ни одной точки пересечения, ни единого общего имени.

— А как насчет краж или актов вандализма в музее первобытной истории?

— Я получил результаты. Nada. [41] Ничего (исп.).

— А от криминалистов и судмедэксперта нет новостей?

— Если и есть, мне они докладывать не станут.

— Ты знаешь, кому передали дело?

— Нет. Как только узнаю, позвоню.

— Чтобы я не попадалась им на глаза?

— Чтобы ты знала имена своих врагов.

Жанна заговорила настойчивей:

— Разузнай все про этого Эдуардо Мансарену. Выясни, чем занимается общество «Плазма Инк.». И как зовут типа из Аргентины, которому звонил Тэн.

— Жанна, сегодня вечером я бросаю это дело.

— Договорились. Созвонимся ближе к ночи.

Завидев Порт-де-ла-Шапель, Жанна свернула с кольцевого бульвара и выехала на улицу Шапель. Она уже отработала аутизм. Генетику. Оставалась первобытная история. Теперь она ехала в мастерскую Изабеллы Вьотти.

Доехав до воздушного метро, она свернула направо, на бульвар Шапель, потом налево, на улицу Мобёж, пока не добралась до бульвара Мажанта. Направилась к площади Республики, не доезжая, повернула на улицу Ланкри и в правильном направлении выехала на Фобур-дю-Тампль. «Твинго» раскалился как печка. Кондиционер сломался так давно, что она уже забыла, когда он вообще работал. Жанне казалось, что она растворяется в собственном поту.

Она тормозила перед домом 111, когда зазвонил мобильный. Номер был ей незнаком.

— Алло?

— Это майор Кормье.

Жанна не ответила. Имя ни о чем ей не говорило.

— Утром я принес вам цветы.

— Ах да, конечно…

— Я попробовал разузнать, какие вещества могут защитить от огня. Позвонил знакомым киношникам. Каскадерам. Специалистам. И вот что я выяснил: вещества, способного защитить человека от огня, не существует. По крайней мере, ничего такого, что позволило бы уберечь голое тело от ожогов.

— Я так и думала. Спасибо. Я…

Голый человек, охваченный пламенем, который боролся с Франсуа Тэном на галерее. Обгоревшее чудовище, не ощущавшее боли. Неужели ей это приснилось?

— Вы в порядке? — спросил пожарный. — Как вы себя чувствуете?

— Хорошо. И еще раз спасибо за цветы.

— Спасибо, что спасли меня на лестнице.

Жанна вышла из машины и почувствовала, что дрожит всем телом. Пожарный был прав. Она далеко не в порядке. Нервы натянуты, как струны арфы — того и гляди порвутся.

Немного поплутав между дворами и зданиями, за бамбуковой рощицей она отыскала мастерскую реконструкции. Там царил переполох. Ассистентки Изабеллы Вьотти в белых халатах перевозили скульптуры на тележках. Другие переносили бюсты, головы. Жанна поискала глазами ярко-рыжие волосы хозяйки.

— Переезжаете?

Жанна стояла на пороге — дверь была открыта. Изабелла Вьотти ее узнала. Вытирая руки о халат, она с улыбкой подошла поближе:

— Просто решили устроить перестановку. Чтобы забыть… ну… вы понимаете… Изменить атмосферу.

— Понимаю.

— Франческу похоронили сегодня утром. Из полиции никто не пришел. И мне больше не звонили. Так и положено? Вы нашли убийцу?

— Скорее наоборот.

— Наоборот?

— Он сам нас нашел.

Жанна тут же пожалела о своей неуместной остроте. Получилось не вовремя и некстати. Посерьезнев, она продолжала:

— Вы не читаете газет?

— Только не сегодня.

— Следственный судья, который вел расследование. В прошлый раз я приезжала сюда вместе с ним. Он погиб в пожаре. Наверняка это дело рук того же маньяка.

Изабелла Вьотти побледнела. Контраст с ее яркими волосами был достоин кисти Климта. Белое и огненное.

— Вы… вы думаете, мы в опасности? Я имею в виду, здесь?

— Нет. Вовсе нет. Вы не могли бы уделить мне несколько минут?

С видимым усилием скульпторша взяла себя в руки: