Жан-Кристоф Гранже - Пассажир

Зазвонил колокол.

Шаплен встал. Похоже, Вахинэ захватили врасплох, не дав перейти к душещипательной части. Все претендентки обожали говорить о себе, и это его вполне устраивало: не надо было импровизировать на тему Ноно.

Он пересел за следующий столик и тут же понял, что уже встречался с сидевшей перед ним женщиной. Он ее не узнавал, но в ее взгляде вспыхнул огонек. Всего лишь на миг, словно искра, которая тут же погасла. Как задутая свеча.

Шаплен не стал ходить вокруг да около.

— Добрый вечер. Мы ведь знакомы?

Женщина опустила глаза на свой бокал. Он был пуст. Взмахом руки она подозвала официанта, который тут же принес ей новый коктейль. Все это заняло несколько секунд.

— Так мы знакомы или нет? — повторил он.

— Вот отстой, что здесь нельзя курить, — пробормотала она.

Он перегнулся через освещенный свечами столик. Все тонуло в полумраке, мерцающем и подвижном, словно морская качка. Он ждал ее ответа. Наконец она стрельнула в него глазами:

— Не думаю.

Ее враждебность свидетельствовала об обратном, но он не стал настаивать. Надо соблюдать правила игры, как с другими женщинами. Проходить и одновременно вести это сентиментальное собеседование.

— Как вас зовут?

— Лулу-семьдесят восемь.

Он едва не рассмеялся. Она кивнула:

— Правда, забавно?

— А что это значит?

— Семьдесят восемь — год моего рождения. — Она снова отпила. Ее щеки порозовели. — Можно сказать, я играю в открытую, не так ли?

— А Лулу?

— Лулу — это моя тайна. Как бы там ни было, зовут меня не Люсьеной.

Она нервно рассмеялась, на японский манер прикрыв рот ладонью. Крошечная женщина с детскими плечиками. Рыжие волосы спадали вдоль ее висков, словно золоченый оклад иконы. Узкое лицо освещали радужки, тоже казавшиеся рыжими. Глаза, подчеркнутые линией бровей, были хороши, но не вязались со всем остальным. Длинноватый нос, слишком тонкие губы придавали ее облику суровость, сухость, исключавшие саму мысль о красоте. На ней не было никаких украшений. Судя по одежде, она и не подумала принарядиться. Каждая мелочь свидетельствовала о том, что она пришла сюда скрепя сердце.

— Это мой ник в Интернете, — добавила она, словно извиняясь. — Я столько им пользовалась… Он почти стал моим настоящим именем.

Она говорила как охотник, утомленный джунглями и сидением в засаде. Он отметил, что его ник она не спросила. Потому что знала его и так.

Он зашел издалека:

— Чего вы ждете от таких вот свиданий?

Миниатюрная женщина бросила на него короткий взгляд исподтишка, словно говоря «а то ты сам не знаешь», затем назидательно проговорила:

— Шанса. Счастливой случайности. Везения, в котором отказывает мне жизнь.

Чтобы скрыть смущение, она пустилась в общие рассуждения. Ее видение любви, взаимности, совместной жизни. Шаплен покорно поддакивал. Они уже начали обсуждать эту тему как нечто абстрактное, не имеющее к ним никакого отношения.

Лулу-78 расслабилась. Она крутила бокал в руках, следя за кругами на поверхности коктейля. Первое впечатление — что они уже когда-то встречались — рассеялось. И все же время от времени случайный взгляд или интонация возрождали ощущение дежавю. Тогда он замечал мелькавшие в ее глазах гнев и, как ни странно, страх.

Их время почти истекло, но разговор уже не интересовал Шаплена. Он задумал выйти за этой женщиной на улицу и расспросить ее об их общем прошлом.

— В наши дни, — заключила она, — быть не замужем — это болезнь.

— Так было всегда, разве нет?

— В любом случае, здесь от этого не излечишься.

— Спасибо за поддержку.

— Кончай придуриваться… — Она тут же пожалела, что обратилась к нему на «ты». — Вы так не думаете. Никто так не думает.

— Можем перейти на «ты», если хотите.

Она все еще крутила бокал в руках, не сводя с него глаз, словно оракул.

— Пожалуй, не стоит… Какой же отстой, что здесь не курят…

— Вы много курите?

— А тебе-то что?

Эти слова прозвучали как пощечина. Она открыла рот. Созрела, чтобы все выложить. И тут зазвонил колокол. Задвигались стулья, послышался смех, шелест ткани. Сорвалось. Узкое лицо тут же стало невозмутимым, как лик Мадонны.

Шаплен бросил взгляд налево.

Какой-то мужчина уже ждал своей очереди.

Лулу-78 поднялась по улице Сен-Поль.

В воздухе витала неосязаемая снежная пыль. Заиндевевшие тротуары по углам отливали синевой. Каждый шаг отдавался ударом оркестрового бича. Шаплен шел за ней на расстоянии ста метров. Она могла его увидеть, только обернувшись и вглядевшись в темноту улицы. Ему нравилась эта слежка. Абсолютная четкость каждой детали. При свете дуговых ламп все сверкало, будто отлакированное холодом. Он словно оказался в негативном отпечатке своего сна: белая стена, на ней его черная тень. Сейчас он шел вдоль черных стен, и тень его была белой: его окружал пар от дыхания, пронизанный белесым светом уличных фонарей.