Виктор О`Рейли - Забавы Палача

Хотя Фицдуэйн и помалкивал об этом, увиденное в Санде произвело на него большое впечатление. Он по собственному опыту знал, как трудно превратить гражданских в солдат. И тем не менее почти все встреченные им до сих пор офицеры выглядели настоящими кадровиками, а учебные программы отличались продуманностью и оригинальностью. Правда, совсем зеленые новобранцы редко радуют глаз. Андреас вздрогнул, когда рядом громко треснула сухая ветка, а вслед за этим прозвучало отчетливое ругательство.

– Я сожалею о гибели вашего брата, – сказал Фицдуэйн. Он присел на поваленное дерево. Андреас остался стоять: он оглядывал лес, держа наготове блокнот для пометок.

– Задавайте вопросы, – промолвил Андреас, – и я расскажу вам все, что знаю.

В отличие от Врени, которая знала много, но говорила мало, Андреас отвечал на вопросы Фицдуэйна с полной готовностью: ведь отец попросил его оказать ирландцу содействие. К сожалению, вскоре выяснилось, что ему известно немногое; а может быть, Фицдуэйн просто не представлял себе, о чем надо спрашивать. Он уже почти примирился со своей неудачей, однако Андреас понемногу расслабился, переключил часть внимания со своих подопечных на гостя, и в его ответах забрезжили кое-какие любопытные факты и детали.

Андреас посмотрел на букву “А” в цветочном венке.

– Внутренний символ мне, конечно, знаком, – сказал он. – В простом круге его можно увидеть в каждом городе нашей страны. Это эмблема участников движения протеста, молодежного движения – в общем, крошечного меньшинства дураков, которые сами не понимают, что им на пользу, а что нет. – Он посмотрел на фотокопию в руках Фицдуэйна. – А почему цветы? – спросил он. – Это татуировка, что ли?

Фицдуэйн кивнул.

– В увеличенном масштабе.

– Что ж, детали проработаны очень неплохо – тем более если, как вы говорите, сама картинка еще меньше, – заметил Андреас. – Видно, что “кольщик” был мастером своего дела. Цветы похожи на герань, хотя определенно сказать трудно. – Он поднял глаза на Фицдуэйна. – Les flours du Mal, – произнес он, – “Цветы Зла”. Вы знаете Бодлера?

– По большей части в переводах, – сказал Фицдуэйн. – Сейчас попробую что-нибудь припомнить. – Он помедлил, а затем процитировал:

Безумье, скаредность, и алчность, и разврат и душу нам гнетут, и тело разъедают;

Нас угрызения, как пытка, услаждают, Как насекомые, и жалят, и язвят.

Андреас рассмеялся.

– Замечательно, – сказал он, – но по-французски это звучит лучше.

– А почему вы заговорили о “Цветах Зла”? – спросил Фицдуэйн. – Этот символ напомнил вам о какой-то организации с таким названием?

– Да нет, – сказал Андреас. – У меня просто возникла такая ассоциация: я вообще люблю Бодлера. А судя по тому, что вы мне сообщили, это название кажется подходящим.

– Очень даже подходящим, – согласился Фицдуэйн. – Скажите, а когда вы впервые познакомились с Бодлером? Вряд ли в начальной школе: ведь поэт он, мягко говоря, специфический.

Андреас засмеялся, но за этим смехом явно крылось некоторое смущение. Фицдуэйн заметил на его щеках румянец.

– Моя приемная мать, – пояснил он, – Эрика. Больше он не успел ничего сказать. Вдруг лес огласился треском винтовочной пальбы, на укрытие со всех сторон посыпались разнообразные предметы, и по лужайке побежала в атаку целая толпа солдат в маскхалатах. Фицдуэйну пришло на ум, что их с Андреасом вполне можно считать убитыми.

Командиры отделений образовали перед Андреасом полукруг, и он спокойным, взвешенным голосом объяснил им, что было сделано верно, а что нет. У двоих капралов возникли вопросы. Андреас ответил им в прежней спокойной манере. Затем военные отдали друг другу честь, и взвод построился в две длинные колонны. С оружием, в полном снаряжении бойцы направились к лагерю, где их ждал ленч. Андреас и Фицдуэйн шли позади и беседовали.

– Помните вы что-нибудь об инциденте в Ленке? – спросил Фицдуэйн. – Там ведь случилось что-то, касающееся Врени и, если не ошибаюсь, Руди?

– Врени говорила вам об этом?

– Да, но она не сказала, что именно там случилось. По-видимому, это происшествие, каким бы оно ни было, крепко запало ей в память. Еще она упомянула о человеке по имени Оскар Шупбах, но непонятно, в какой связи, – разве лишь потому, что он был близким другом семьи. Я хотел бы поподробней узнать о том, что это был за инцидент.

Некоторое время они шагали молча. Дорога шла меж высоких деревьев, по хорошо прореженному сосновому бору. Воздух был напоен ароматом хвои. В предвкушении ленча солдаты двигались бодро, то там, то сям раздавались взрывы смеха. Посередине дороги, между двумя колоннами, ехал армейский “джип”.