Виктор О`Рейли - Забавы Палача

Джулиус что-то шептал Бейлаку. В руке у него был карманный детектор обнаружения неисправностей, и на нем горела красная кнопка. Бейлак глянул на Фицдуэйна, затем на Паулюса.

Фицдуэйн так и не понял, как он догадался обо всем. Но с этого мгновения сомнений не осталось – Бейлак знал.

У Медведя вызывали сомнения некоторые детали плана и особенно надежность кумулятивной мины. Конечно, испытания на полигоне в Санде прошли успешно, но там они действовали в оптимальных условиях. А Медведь по собственному опыту знал, что в реальной жизни оптимальные условия встречаются крайне редко. Применительно к кумулятивной мине это означало, что либо не окажется дыры, либо она будет неадекватной, и штурмовая бригада не успеет вовремя, а это грозит обернуться плачевными последствиями для Фицдуэйна и Паулюса. Конечно, предполагалось, что Фицдуэйн успеет выбраться наружу до того, как будет взорвана мина или хотя бы будет находиться не на линии огня. Но несмотря на договоренность с шефом, Медведь нутром чувствовал, что события будут развиваться не по намеченному плану.

Все это означало, что, если Фицдуэйн не сможет выйти наружу, как было запланировано, ударная группа должна будет проникнуть внутрь, для чего им потребуется очень большой консервный нож. Он обсудил проблему с Хенсеном, Керсдорфом и Носом, и они пришли к выводу, основанному на трех извечных признаках достоинства Швейцарии: это снег, армия и деньги.

Расположившийся вне зоны видимости от входа в студию Бейлака, Медведь ждал. В наушники ему было слышно, как Фицдуэйн пьет пиво. Вместе с членами штурмовой бригады и водителем он сидел в чреве полевого танка последнего выпуска. С фронтальной стороны гигантской машины был укреплен снегоочиститель, изготовленный для нужд армии. Двигатели танка были уже заведены, пулеметы приведены в готовность.

Медведь решил, что время для выжидания истекло. Он поднялся к башне и оттянул рукоятку у пятидесятого калибра. Обойма для большого пулемета плавно скользнула в затвор. “На этот раз, подумал он, я запасся хорошим, большим ружьем”.

Ему стало не по себе от того, что он расслышал в наушники:

– Вперед! – заорал он в микрофон водителю.

Гигантская машина рванулась вперед.

Глаза Бейлака сузились, и он уставился на Фицдуэйна, как бы стараясь прочитать его мысли. Аура доброжелательности исчезла, появилось циничное и злорадное выражение. Черты лица остались прежними, но облик настолько изменился, что Фицдуэйна охватил страх, словно его насквозь проткнули ножом.

У Палача было поистине дьявольское лицо. И Фицдуэйн почувствовал исходящую от него дьявольскую силу. Ему показалось, он чувствует запах крови его жертв, запах разлагающихся трупов, разбросанных в разных местах.

Братья Лестони приготовили свое оружие. У Джулиуса был в руках стреляющий нож. У двух других – автоматы “инграм” и “скорпион”. Все они нацелились на Фицдуэйна. Он медленно поднял руки и сложил их за головой. Через легкий материал куртки указательным пальцем правой руки он чувствовал кнопку управления кумулятивной миной в ящике с Пикассо. Дула трех многопрофильных ружей были нацелены на него. Оглушающие гранаты или что-либо другое, они все равно успеют выстрелить. Не стоит испытывать судьбу. Он расслабил палец, но держал его на том же самом месте.

– Где провод, Хьюго? – спросил Бейлак.

– Прикреплен спереди на моей рубашке.

Бейлак подошел вперед, сорвал микрофон с Фицдуэйна и раздавил его каблуком. Он снял SIG с наплечного ремня Фицдуэйна и отдал его Джулиусу, который засунул его за пояс. Бейлак отступил назад, сел на софу и задумчиво посмотрел на Фицдуэйна. Он открыл бутылку пива, отпил из горлышка и вытер рот рукой, потом поднялся и потянулся, как животное. Он был в великолепной физической форме. Бейлак посмотрел на Паулюса, затем на Фицдуэйна и наконец на упаковочный ящик.

– “Бойтесь данайцев, дары приносящих”. Паулюс едва заметно вздрогнул, но Бейлак успел это заметить.

– Итак, мой друг Паулюс, ты меня продал. Тридцать сребреников или тридцать маленьких мальчиков, чем тебе заплатили?

Паулюс побледнел и задрожал. Бейлак подошел и остановился перед ним. Он посмотрел на Паулюса и, не сводя с него глаз, сказал:

– Пьетро, осмотри этот упаковочный ящик. Пьетро перебросил ружье через плечо и подошел к упаковочному ящику. Он раздвинул дверцы. Перед ним предстали колдовские краски Пикассо.

– Тут внутри картина и довольно странная, – сообщил Пьетро, – по-моему, чепуха какая-то.