Виктор О`Рейли - Забавы Палача

– Именно, – подтвердил Фицдуэйн. – И это совпадает с фотографией и другими личными приметами, имеющимися в бернской Fremdenpolizei [29] [29] Иностранная полиция (нем.). .

– Так в чем же проблема?

– Мы попытались найти следы Лоджа в Штатах, – пояснил Фицдуэйн. – Но нам не удалось найти фотографию: отец его был одним из ответственных сотрудников ЦРУ и из соображений безопасности не разрешал снимать себя самого и свою семью, но описание внешности не совпадает. У молодого Лоджа были темно-каштановые волосы и карие глаза.

– Парик и контактные линзы, вот и все. Фицдуэйн покачал головой:

– Не все так просто. Когда иностранец приезжает на жительство в Швейцарию, он обязательно сталкивается с Fremdenpolizei, как тебе известно. С Лоджем несколько раз беседовал опытный сержант, и он клянется, что человек, с которым он разговаривал в общей сложности несколько часов, имеет натуральные светлые волосы, не носит контактные линзы и именно он изображен на фотографии, что совпадает и с описанием соседей.

– Отпечатки пальцев?

– Их нет, – сказал Фицдуэйн. – Fremdenpolizei не берет их у добропорядочных иностранцев, и по дому в Мюри еще нет решения суда. Кое-какие отпечатки удалось обнаружить, но они бесполезны, потому что их не с чем сравнить. И я готов поспорить, что там не было отпечатков Палача. Хоть он и любит ходить по краю, но в фундаментальных вещах он предельно осторожен.

– Значит, Лодж – это Палач, – заключил Медведь, – но, возможно, Лодж вовсе не Лодж, а если это так, то нам его не найти.

– Дыра в дыре, – обронил Фицдуэйн.

Медведь выглянул в широкое окно. Несмотря на протесты службы безопасности, он настоял на том, чтобы его разместили на первом этаже и он мог бы свободно выходить в сад. Окно было приоткрыто, и он почувствовал, залах свежескошенной травы, услышал на расстоянии шум косилки.

– Ненавижу госпитали, но здесь мне определенно нравится. А зубы? – спросил он.

– А это я припас напоследок.

– Ну? – нетерпеливо спросил Медведь.

– Перед Носом была поставлена задача отследить любой инцидент, который мог иметь отношение к Палачу. Несколько дней назад кабинет дантиста полностью сгорел вместе с самим дантистом, привязанным проводом к своему стулу.

– Вполне в стиле Палача, – заметил Медведь. – Но я полагаю, что и среди пациентов у него были свои кандидаты в жертвы.

– Излишне говорить, что все записи дантиста сгорели, но выяснилось, что он хранил в банке копии.

– Думаю, что его вдове будет приятно их просмотреть. И я так понимаю, что мистер Лодж был его пациентом?

– Точно.

– Матрешка, – заключил Медведь, – я абсолютно согласен с Хенсеном.

– Gesundheit [30] [30] Твое здоровье (нем.). , – сказал Фицдуэйн.

Шеф криминальной полиции был занят созерцанием экрана компьютера. Его лицо было порезано во время атаки на Мюри. Порезы были не слишком глубокими, но все равно малоприятными, к тому же шрамы ныли. Швы сняли несколько дней назад и сказали, что дело идет на поправку.

Но ему сообщили, что шрамы сохранятся на всю жизнь, если он, конечно, не захочет сделать пластическую операцию. Ему была не по душе эта идея. Уж лучше ходить в шрамах и наводить страх на окружающих, чем сдирать кожу с задницы, а потом натягивать ее на физиономию. Ему не хотелось, чтобы кто-то менял его облик, и эта мысль вернула его к Палачу, которому едва не удалось разделать его на составные части.

Шеф несколько раз потыкал указательным пальцем в клавиши компьютера:

– Работает, – сказал он. – Вы доказали, что он может работать. Почему же теперь, когда мы почти у цели, он нам больше не помогает?

Хенсен беспомощно пожал плечами:

– Мы должны задавать ему нужные вопросы. Шеф грозно глянул на компьютер. Он едва сдерживался, чтобы не взять в руки отвертку, залезть внутрь и силой заставить это бессловесное животное помочь им. Он был уверен, что внутри этого электронного чудовища находится ответ. Но что же делать? Этого он не знал. Но был уверен, что упускает нечто из виду. Ничто очевидное. Он зашагал взад-вперед по комнате, поглядывая на компьютер. Минут через десять он, к великому облегчению Хенсена, успокоился и сел на стул.

– Расскажи мне как следует, – попросил он, – как эта машина думает?

Фицдуэйн находил прогулку по Марцили весьма приятной, но очень отвлекающей. Марцили – это длинный, узкий парк, между рекой Ааре и жилым кварталом Берна, где обитали весьма состоятельные бернцы. Рядом с ним располагался Бундесхаус и ряд правительственных учреждений, включая здание Интерпола и управление Федеральной полиции.