Виктор О`Рейли - Забавы Палача

– Уитни любит позабавиться, мой милый лицемер. Посмотри повнимательнее на эти снимки. Разве тебе не знакомо это прекрасное тело? Не узнаешь эти длинные, элегантные пальчики? Беат, милый, ты же сам знаешь, какие замечательные наркотики выпускает “Вейбон”. Моим подручным по убийствам – по крайней мере некоторым – был ты, моя радость. И ты должен признать, что это ограничивает твои возможности.

Жуткий вопль вырвался из груди фон Граффенлауба. Он выхватил “вальтер” и стрелял до тех пор, пока не кончились патроны. Револьвер упал на ковер. Лежавшее на полу тело Эрики ничем не отличалось от залитых кровью тел, запечатленных на снимках.

Они оставили машину в деревне и пошли по дороге в направлении фермы Врени. У Медведя в руке был фонарь. Когда они подошли к “мерседесу” метров на тридцать, он направил его на стекла и несколько раз посветил на них. Открылась передняя дверца, и из машины вылез человек. В руках у него была автоматическая винтовка. Медведь включил фонарь.

– Не хочу напугать их до смерти, – сказал он Фицдуэйну. Он остановился и прокричал человеку у “мерседеса”:

– Полиция. Проверка. Можно подойти?

– Добро пожаловать, – ответил человек у “мерседеса”. – Приготовьте ваши удостоверения и идите вперед, держите руки на виду.

– Понятно, – сказал Медведь. Он пошел вперед, руки на виду, фонарь в одной из них. Фицдуэйн шел параллельно ему, на десять метров правее. Он также держал свои руки на виду. Когда они подошли поближе, Медведь снова подал голос:

– Вот мое удостоверение, – Медведь протянул руку к телохранителю. Фицдуэйн продвинулся вперед, чтобы на него падала тень от детектива, и протянул свое удостоверение. Телохранитель бегло взглянул на бумаги Медведя и в туже секунду рухнул на снег – Фицдуэйн нанес ему удар по голове каленым железом.

– Ни пароля, ни напарника, прикрывающего его на огневой позиции, и “скорпион” в руках, – сказал Медведь. – Достаточно причин, чтобы его вырубить, но я все-таки молю Бога, чтобы это был не рассеянный телохранитель.

– Я тоже, – сказал Фицдуэйн, ощупывая лежавшее на снегу тело, – потому что он мертв.

– Иисус, – воскликнул Медведь, – а я-то думал, что, если не дам тебе огнестрельное оружие, мы избежим неприятностей.

Фицдуэйн хмыкнул в ответ. Действуя почти при полном отсутствии освещения, он обследовал человека, спящего в автомобиле. Практически сразу он установил, что тот уснул вечным сном. Он порылся в карманах трупа и сравнил фотографию на удостоверении с раздутым лицом.

– Это Сангстер, – угрюмо сказал он. – Никаких следов насилия, но я сомневаюсь, что он умер от скуки. Скорее всего, это асфиксия или отравление, если судить по лицу.

– Они должны были дежурить вдвоем, – пояснил Медведь. Он открыл багажник и посмотрел на скрюченное тело.

– Должны были, – тихо повторил он. Он оглянулся на Фицдуэйна:

– Ты и твоя чертова интуиция. Это означает, что в доме находится Палач или его подручные. Тебе потребуется что-нибудь понадежнее, чем каленое железо.

Фицдуэйн порылся в машине. Он нашел два автоматических “браунинга” и автоматическую винтовку, но без патронов. Он подумал, что нападавшие наверняка побросали все в снег, но у него не было времени заниматься поисками. Он поднял со снега “скорпион” террориста. Он чувствовал себя словно в кошмарном сне. Хотя это и было бессмысленно, но он упрекал себя в смерти Руди. Теперь сестре-близнецу Руди грозила смертельная опасность, возможно, из-за того, что он затеял расследование, и, как и в тот раз, опоздал.

– Разделаемся с ними, – сказал он дрогнувшим голосом. Его била дрожь от напряжения. Он почувствовал руку на своем плече.

– Расслабься, Хьюго, – сказал Медведь, – расслабься как следует. Девушке не будет никакой пользы, если ты дашь себя убить.

Слова Медведя подействовали. Фицдуэйн почувствовал, как отступили чувство вины и слепая ярость. Он посмотрел на Медведя:

– Мы сделаем вот так… – сказал он и объяснил, что имел ввиду.

– Правильно, – согласился Медведь.

Они разделились и с разных сторон направились к ферме.

Сильвия прошла весьма жестокий курс подготовки, отчасти разработанный таким образом, чтобы закалить ее дух, и она неоднократно участвовала в забавах Кадара, которые были во много раз изощреннее. Она гордилась тем, что была абсолютно безжалостна при выполнении заданий, безжалостна в полном смысле этого слова, и все-таки мысль о казни Врени фон Граффенлауб заставляла сжиматься ее желудок.