Коди Макфейден - Лик смерти

— Где это произошло?

— В Малибу.

Я взглянула на Барри. Он кивнул и сделал пометку в блокноте, чтобы мы смогли выяснить все подробности этого старого преступления, если оно действительно было совершено.

— Ты помнишь, что именно тогда случилось? Когда тебе исполнилось шесть?

Я ожидала, что она задумается, но…

— Я все помню.

— Как ты поняла, что человек, убивший вчера семью Кингсли, является тем же человеком, который убил твоих родителей десять лет назад?

Она посмотрела на меня обреченно, но с выражением приглушенного гнева.

— Глупый вопрос!

— А какой же вопрос не будет глупым?

— Почему это тот же человек?

Ну конечно. Она права. Самый подходящий вопрос.

— Так ты знаешь почему?

Она кивнула.

— Хочешь мне рассказать?

— Я расскажу, только немного, обо всем остальном вы прочитаете.

— Договорились.

— Он, — произнесла Сара, преодолевая себя, словно пыталась найти подходящие слова, — он сказал мне однажды: «Я переделаю тебя по моему собственному образу и подобию!» Однако не объяснил, что это значит. Вот его слова: на меня и на мою жизнь он смотрит как скульптор на глину; я — его скульптура. Он даже придумал для нее имя… название.

— Какое же?

Сара закрыла глаза.

— «Загубленная жизнь».

Барри прекратил писать, а я уставилась на Сару, пытаясь переварить услышанное. «И все-таки он организованный. Организованный, но одержимый особенным, всепоглощающим желанием. Месть — это мотив, а разрушение жизни Сары — ее неотъемлемая часть, причем немалая».

Сара продолжала рассказ, голос ее стал слабее и звучал будто издалека.

— Он многое предпринял, чтобы изменить мою жизнь, сделать меня несчастной и заставить жить в ненависти, чтобы я всегда оставалась одна. Чтобы меня изменить.

— Он когда-нибудь говорил почему?

— Говорил, в самом начале: «И хотя ты ни в чем не виновата, твоя боль — это мое правосудие». Я не поняла тогда. Не понимаю и сейчас. А вы? — Сара посмотрела на меня проницательным, испытующим взглядом.

— Не совсем. Мы считаем, что это своего рода месть.

— За что?

— Пока не знаем. Ты говорила, этот человек предпринимал некие действия с целью изменить твою жизнь, изменить тебя. Какие?

Сара долго, долго молчала. Не могу объяснить, что проскользнуло в ее глазах, только знаю: в них затаилось огромное горе, горе, к которому она привыкла.

— Это из-за меня, — еле слышно промолвила девочка. — Он убивает всех, кто ко мне хорошо относится или только собирается проявить доброту. Он убивает то, что я люблю, и тех, кто любит меня.

— И никому не удалось спастись?

В одно мгновение тихий голос Сары превратился в оглушительный рев, поразивший меня. Ее синие глаза засверкали.

— Все в моем дневнике! Только прочтите! Сколько же раз я могу об этом просить! Господи-и-и-и! Сколько?!

Она вновь повернулась к солнцу. Дрожа, трепеща и подергиваясь от переполнявшего ее гнева.

Я физически ощущала, как она уходит в себя.

— Прости, — ласково сказала я. — Обещаю, что обязательно прочту. Каждую страничку. Только мне необходимо выяснить, что случилось вчера. В вашем доме. Ты должна что-нибудь помнить.

Сара молчала. Ее гнев испарился. Она выглядела уставшей.

— Что вы хотите знать?

— Начни сначала. Что вы делали перед тем, как пришел убийца?

— Это было утром, около десяти. Я надела ночную рубашку.

— Ночную рубашку? Зачем?

Сара улыбнулась — и вновь это была улыбка старой уродливой ведьмы, которая поселилась у нее внутри.

— Майкл велел.

Я нахмурилась:

— Зачем?

— Да затем, чтобы трахнуть меня! — сказала она, склонив голову набок.

— Вы с Майклом занимались сексом?

Я гордилась собой в тот момент. Мне удалось задать щекотливый вопрос спокойным тоном и без осуждения.

— Нет, нет… Секс — это то, что происходит между двумя равноправными людьми и по обоюдному согласию. А Майкл просто трахал меня. Иначе он сказал бы правду Дину и Лоурель, и они отправили бы меня обратно.

— Он тебя заставлял?

— Не физически. Он меня шантажировал.

— Чем? Что ты такого сделала?

Сара бросила на меня полный недоверия взгляд:

— Сделала? Да ничего. Но разницы никакой. Майкл был безупречным сыном. Как же, капитан легкоатлетической команды! С родителями он вел себя безукоризненно. — Горечь в ее голосе стала язвительной. — А я кто такая? Беспризорница, которую взяли в дом! Майкл сказал, что, если я не буду заниматься с ним сексом, он подбросит наркотики мне в комнату. Дин и Лоурель были славными людьми и хорошо ко мне относились, но наркотиков они бы не потерпели. Отослали бы меня обратно. Я надеялась продержаться у них еще пару лет, пока восемнадцать не исполнится.