Марк Олден - Демон

Пенни с равнодушным видом взял свою чашку кофе.

— Некоторые из лучших семей в стране пролили немного крови, когда поднимались по лестнице. В этом ничего нового. Поезжай в любую страну, потряси лучшие семейные деревья, и обязательно несколько придурков свалятся. А хорошие люди часто не могут никуда пробиться. Они не так устроены.

Ухмыляясь, Беллас хлопнул в ладоши и наклонился вперед.

— Мистер Эдвард Пенни, вы меня слушаете, но не слышите. Я не говорил, что мистер Уоррен Ганис убил кого-то. Я сказал, что он убивал людей . В греческой школе сразу же поняли — это значит, немало людей. Так что я говорю вам о чем-то, что Уоррен Ганис и «Мудзин» сделали вместе и сделали много лет назад. И это нечто такое, что может погубить обоих. Ага, я вижу по вашему бородатому лицу, что вы мне не верите.

Пенни усмехнулся.

— Правильно видите, особенно если учесть, что вы раз в прошлом обращались с правдой очень вольно. — Тем не менее в отношении Пенни что-то изменилось, он говорил уже с учетом того, что Грек намного старше. — Скажем прямо, Грек, репутация у вас дерьмовая. Ну ладно, пока мы слишком не отвлеклись на Ганиса, скажите — кого вы подкупили в штате сенатора?

Грек откинулся назад, поглаживая у себя волосы на груди.

— Почему нет, друг мой. Я ведь проиграл. Это женщина, Дебби Превити. Вы ее знаете, конечно?

Эдвард Пенни ее знал. И она ему нравилась. Ей было тридцать с чем-нибудь — светловолосая, хорошо выглядела в замше, а работала административным ассистентом у Фрэн Маклис. Первый свой день на работе он провел с Дебби, она показывала ему вашингтонский офис, знакомила со многими из пятидесяти пяти человек, которые работали на сенатора, рассказывала о жизни в самом политическом городе на земле. Сенатору будет очень больно, когда она узнает, что предатель — Дебби.

— Мы прослушивали только городские дома, — продолжал Грек, — здесь и в Джорджтауне. Офисы не трогали. Мы подумали, если вы станете проверять, то начнете с офисов. И вообще нас политика не интересовала. Только Уоррен Ганис. Дебби впустила нас в дома, когда никого там не было, мы рассажали своих зверюшек, раз-два-три, вот и все.

— А Дебби еще носила на себе микрофон?

— Тут она замялась. Вначале не хотела на это идти. Сказала, совесть беспокоит, я возмутился — притом, сколько она от нас получала, совесть можно было убрать куда-нибудь. А если говорить о грязных фокусах, мистер Эдвард Пенни, то вы ведь меня обдурили, так? Сенатора сейчас нет в Нью-Йорке, правильно?

Пенни улыбнулся. И медленно кивнул. Сказал — сейчас ее нет. Она до утра в Вирджинии, у друзей. Пенни распространил историю в вашингтонском офисе, что сенатор решила слетать в Нью-Йорк на обед и посещение балета с лордом Ковидаком, который приезжает всего на один день. Пенни предпочел устроить ловушку в Нью-Йорке: меньше людей сенатора поблизости, значит, меньше шансов на какую-нибудь «накладку». Он сообщил только вашингтонским людям, и — это уже было глазировкой на торте — сделал так, что некоторые из его ньюйоркских друзей позвонили сюда и оставили сообщение для Ковидака. Это чтобы слухач не потерял интереса. В Вашингтоне приманку взяла Дебби Превити. В Нью-Йорке то же самое сделал Грек.

— Но почему сейчас? — спросил Пенни у Аристотеля Белласа. — Почему внезапный интерес к Уоррену Ганису после стольких лет?

Хмурясь, Беллас хлопнул ладонями по толстым бедрам.

— Почему сейчас? Потому что, друг мой, в Японии идет война, война за контроль над империей. Контроль над группой «Мудзин». Ясуда Гэннаи, президент компании, лежит на смертном одре, а вскоре поднимется по известным золотым ступенькам. А тем временем воюют за то, кому надеть его туфли — вот тут, друг мой, и появляется Уоррен Ганис. Кто-то в компании, не знаю кто, считает, что единственная возможность захватить «Мудзин» — это свалить Уоррена Ганиса. И этот кто-то может быть прав.

Он помолчал.

— Вот и позвольте спросить вас: на что можно пойти ради компании, которая делает сто миллиардов долларов в год?

Пенни уставился на свою кофейную чашку.

— Вы с Софи не только работаете на Огюста Карлайнера. Вы еще и шпионите за ним. Прослушиваете его телефоны — он об этом узнал, и вам теперь до смерти страшно…

Он перевел взгляд на Софи. Судя по ее лицу, Пенни сказал правду. Она поигрывала с ниткой бледно-голубых четок, смотрела на отца. Грек улыбнулся Пенни. Слабая улыбка. С нервным тиком у левого глаза.

— Хитро, мистер Пенни. Очень хитро.