Марк Олден - Гири

— Горжусь?! Что вы! Я просто не знаю, куда деваться от радости! Он так настрадался, столько всего перенес, пока появилась возможность устроить сегодняшнюю выставку. Вы знаете, мир искусства — это настоящий ад. Сколько раз муж думал, что у него окончательно разбито сердце! Честно говоря, я не знаю, как он все это выдержал и не сломался! Наш друг господин Котлович... Он познакомил Генри с владельцами некоторых галерей и коллекций, и тем понравились его работы. Они-то и помогли организовать выставку. А он уж начинал терять надежду... Знаете что... Если Мэнни не позвонит до конца дня, я думаю, что встречусь с ним на выставке. Ой, черт, уже почти половина шестого! Через час мне уже нужно быть в галерее!

Она была определенно счастлива и стремилась всех людей посвятить в свое счастье.

— Господин Канаи, надеюсь, что не покажусь вам навязчивой и все такое, но... Не хотели бы вы посетить выставку Генри?.. Дело в том, что он... честно говоря, еще никому не известен и присутствие таких влиятельных людей, как вы, уже само по себе стало бы ему хорошей поддержкой. Это в галерее «Кливленд» на восточной стороне Пятьдесят Седьмой улицы. Кстати, вы там можете натолкнуться и на Мэнни. Наконец, да не прозвучит это нескромно с моей стороны, но Генри очень хороший, очень талантливый художник!

Канаи опять подумал о Йоши, о том, кем бы он мог стать, если бы не...

Спустя несколько секунд паузы и размышлений японец тихо проговорил?

— Ваш супруг очень счастливый человек, раз имеет рядом такого почитателя его таланта, как вы. Хорошо иметь возле себя человека, который в тебя верит и тебя поддерживает... Почту для себя за честь посетить вашу выставку.

— О, как здорово! — засмеялась в трубку счастливая Спайсленд. — Ваше приглашение будет ждать вас при входе в галерею. Мы вам очень благодарны и будем очень ждать.

Повесив трубку, Канаи еще раз внимательно взглянул на свадебную фотографию Йоко и Йоши. Его согласие показаться на выставке мужа этой женщины было, конечно, следствием мимолетного импульса. Но это был очень сильный импульс. Он должен быть на этой выставке. В этом состоял его неоплаченный пока долг перед Йоши. Может, это хоть чуть-чуть искупит его вину перед ним. Дух Йоши витает в небесах, но все видит и слышит. Канаи пойдет на выставку и тем самым попросит прощения у Йоши, и тот, может быть, простит его.

Кроме того, была и еще одна причина для посещения выставки: все-таки отыскать Деккера-сана и расспросить его о смерти Алана Бакстеда, «Мерибел Корпорейшн» и о том, что делать в создавшейся ситуации ему и «Мураками Электроникс». Канаи не мог сделать следующего шага без разговора с Деккером.

Деккер-сан каратека. Хай. Он сможет залезть в мозг того сумасшедшего, который совершил эти ритуальные убийства женщин, потому что этот преступник наверняка сам является каратекой. Канаи был уверен, что все эти преступления — дело рук одного человека. Зверское избиение, изнасилование и затем убийство. Похоже, убивали одним-единственным ударом в голову. Разумеется, дело обходилось без всяких «тупых предметов».

Хай. Смерть одной женщины в целом городе не возбудит особого внимания. Убийца знал это и потому переезжал из города в город. Даже если двух женщин убить в одном городе одинаковым способом, то и тогда у преступника есть хорошие шансы не попасться в руки полиции.

Канаи настолько заинтересовался этими преступлениями, что даже придумал для убийцы имя. Кайшаку. Очень искусный палач. Деккер-сан все поймет. Но станет ли он действовать? Заставит ли он действовать других, пока не произошло очередное убийство женщины?

Канаи, как и все японцы, ужасался высочайшему уровню преступности в Америке. Если бы погибла его единственная дочь Йоко от такого кайшаку, Канаи не пережил бы этого.

Японец выбрал три газетных материала об убийстве Алана Бакстеда, присоединил к ним информацию об убийстве в Эушен-Сити и положил все это в карман своего пиджака.

Теперь Канаи спрашивал себя: а удастся ли Деккеру или какому-нибудь другому полицейскому справиться с этим убийцей?..

В то самое время, когда Уширо Канаи готовился покинуть место своей работы и отправиться в галерею «Кливленд», куда его пригласили на выставку, Поль Молиз как раз тоже выходил из своего офиса на Парк Авеню, открывая дверь-"вертушку" при помощи кейса, в темный и морозный декабрьский вечер. Постояв на крыльце с несколько секунд неподвижно, он зажал под рукой последний номер «Уолл-стрит Джорнал», а другой решительно поднял воротник своего пальто. Ссутулив плечи, он присоединился к массе прохожих, спешащих на угол улицы к светофору. Он направлялся к ожидавшему его лимузину. Затянувшийся допоздна рабочий день и то обстоятельство, что Поль Молиз не успел ничего перехватить после полуденного ленча, только усугубили его раздражение и гнев на то, что стряслось сегодня возле арены. Конни Пангалос... Саль Бускаглия... Оба мерзавцы и скоты!..