Майкл Маршалл - Измененный

Человек в кресле ничего не ответил.

— Но времени остается все меньше. У меня в таких делах никакого опыта, поэтому я не знаю, сколько ты еще протянешь. Но я поискал в Интернете, получается от сорока восьми до семидесяти двух часов до того момента, когда в организме начнутся действительно необратимые изменения. Ты уже и сейчас дерьмово выглядишь, а обещают, что завтра будет по-настоящему жаркий для этого времени года день. Так почему бы тебе не сказать, с кем еще мне следует побеседовать, и мы подумаем, в какую сторону нам двигаться дальше?

Человек в кресле хранил молчание. Он понял, что Хантер делает над собой усилие, чтобы сдержать раздражение, однако сдерживаться ему все труднее и труднее. Молчать рискованно, но он вынужден был идти на риск. Он смотрел на Хантера и довольно долго моргал.

Хантер подошел к нему ближе на пару шагов.

— Ты начинаешь выводить меня из себя.

Человек в кресле улыбнулся.

Хантер взглянул на его правую лодыжку, вздохнул и ударил ногой. Человек в кресле ахнул, втягивая в себя воздух, скрипнул зубами и подождал, пока искры перед глазами не погаснут.

— Мне вовсе не нравится это делать, — произнес Хантер как-то удивительно искренне. — Я перестал быть таким и исправился задолго до встречи с тобой. Но я ясно дал тебе понять, что мне нужно, а ты не желаешь идти мне навстречу. Ты ведь понимаешь, насколько осложняешь мне дело?

Человек в кресле поднял голову:

— Знаешь, на кого ты сейчас похож? На папашу, который хочет выпороть ребенка, да как следует, причем знает, что делает это только из-за того, что у него похмелье и сам он полное говно, но хочет, чтобы виноват во всем был ребенок.

Хантер открыл рот, затем снова закрыл, так быстро и резко, что щелкнули зубы.

— Ничего не напоминает? — спросил человек в кресле. — Не наводит ни на какие мысли?

Хантер наклонил голову, и человек в кресле понял, что задел того гораздо сильнее, чем намеревался, и ударил, похоже, не туда.

— Ты говоришь мне о детях? — размеренно произнес Хантер. — Но это из-за тебя у меня нет детей. Из-за тебя я просидел шестнадцать лет в тюрьме за убийство женщины, от которой хотел детей.

— Тем лучше. Ты неудачник, она потаскуха. Зачем миру такие гены?

Хантер снова ударил, на этот раз сильно. Достаточно сильно, чтобы человек в кресле закричал, едва не завизжав, а кресло на бетонной площадке качнулось назад.

— Хочешь еще разок? — спросил Хантер севшим голосом. — Сколько потребуется пинков, прежде чем первая ножка соскользнет с края, как ты думаешь?

От боли у пленника закружилась голова, внезапно даже мелькнула мысль, что идея не так уж плоха, но он все равно поднял голову.

— Ты не скинешь меня, говнюк. Потому что иначе ничего не узнаешь.

Хантер посмотрел на него, тяжело дыша.

— А ты сообразительный, — произнес он в итоге, голос снова звучал ровно. — Ну разумеется, ты должен быть сообразительным, иначе как бы ты добился в жизни такого успеха? Я действительно пока не хочу тебя убивать, ты прав. И из-за этого я оказываюсь в весьма затруднительном положении. Число угроз с моей стороны сильно ограничено, и ты, такой сообразительный, попал прямо в точку. Гм. Хотя подожди-ка, мне тут пришла в голову одна мысль.

Он развернулся и отошел к дальней стене, там наклонился и поднял шлакоблок.

— Все годы, проведенные в тюрьме, я находил утешение в повторениях и ритуалах, — говорит он. — Когда время начинало давить тяжким грузом, помогало то, что события каждый день происходят одним и тем же образом, в одно и то же время. От этого все обращалось в долгий мрачный сон, и я даже мог иногда притвориться, будто все это происходит вовсе не со мной, а просто какая-то жуткая тень все кружит и кружит вокруг собственной оси в бесконечной ночи. Может, и ты почувствуешь то же самое.

Он вернулся обратно и остановился перед креслом. Медленно поднял руку, и блок снова высоко завис над коленом пленника.

— Давай проверим, — мягко произнес он.

И в этот момент человек в кресле решил, что выжидал достаточно долго, и как следует разозлил Хантера, и пора уже заканчивать это представление прямо здесь и прямо, мать его, сейчас.

Он назвал фамилию. Выпалил, повторив три раза, так что слоги наталкивались друг на друга.

Хантер замер.

Он долго смотрел сверху вниз на человека в кресле, рука с бетонным блоком была совершенно неподвижна.

— Правда?

Человек в кресле поспешно кивнул.

— Что ж, похоже на правду, — произнес Хантер, опустив руку, и его взгляд затуманился. — Твою ж мать! Я должен был догадаться и о нем. Что ж, спасибо. Это только начало. Ты правильно поступил. Надеюсь, в ближайшем будущем мы еще продвинемся по этому пути. — Он отнес блок обратно к стене и поставил на место. — Но я все-таки оставлю здесь эту штуковину, на тот случай, если завтрашнее свидание пройдет не так удачно.