Екатерина Шварцбраун - Куда убегает ваш утренний кофе?

Я стою перед эскалатором. Наверх подняться нельзя. Возвращаться тоже нельзя.

Нужно что-то придумать.

Тут кошка говорит, что ей надо в туалет. Нужно срочно что-то придумать.

Вдруг до меня доходит. Вот же — раскрытая шахта. Третий путь. Больше не раздумывая, прыгаю вниз.

Тут довольно глубоко.

Кошка сразу находит подходящее место. Я пока осматриваюсь. Вот это действительно — совсем другое место. Как задник сцены. Тут видны все зубчатые колёса, поворачивающие полотно. Вверх уходит, теряясь в дымке наверху, очень узкая каменная лестница с крутыми ступенями. Над ней вращаются шестерёнки. Дорога идёт вверх. Попрощавшись с кошкой, я начинаю подниматься. Я думаю что может быть теперь, раз я уже освободилась от многих вещей — от друзей, от работы, от документов, удостоверяющих личность, то теперь, налегке, может я и выйду отсюда.

Случилось так, что голодные духи, дети противоположных стремлений, шатали, шатали и расшатали основу мира наконец. Потом они испортили вещи и людей. Мир весь покрылся какой-то порчей. Повсюду раскрылись хляби, и потекла слизь, и началось беспорядочное мельтешение картин. Время перестало течь, как положено… То обширный простор, охватывающий сегодня, завтра и послезавтра, а потом всё сворачивается и остаётся только данный момент. А дальше — неизвестность… Так вот испортились и стали ненадёжными все вещи, а от людей осталась одна видимость — голодные духи постепенно овладели всеми людьми, и стало всё равно, кого слушать. Тела для них стали как шелуха. Все равно, что за человек передо мной, потому что из тела любого человека ко мне обращаются всё те же знакомые существа. Они составляют мою семью. Вот один из них, а ещё хорошего происхождения, с лёгкостью зажигает людей, одного за другим, пробегая по ним как бенгальский огонь. Это мой возлюбленный, я вижу как блестит его взгляд из глаз почти что каждого встречного, и даже из женщин он говорит со мной. Отвернёшься от него, а он уже смотрит многими глазами из других тел. Это — противоестественные вещи. Так не бывает в том мире, в котором я раньше жила. Там остались обычные люди, которых я знала прежде. Теперь я оказалась где-то ещё.

Когда лестница кончается, я оказываюсь в большом зале, где полно каких-то неуклюжих механизмов, и нет никого. Я медленно хожу вдоль этих машин и с удовольствием их рассматриваю. Потом я замечаю небольшую комнату, в которой горит свет, в узком коридоре. Я заглядываю туда. В комнатке я вижу дружественного духа в образе человечка в сером комбинезоне.

— Здравствуйте! — говорю я.

— Здравствуй — отвечает он.

— Как ты сюда попала?

Я объясняю: я прыгнула в шахту.

— В шахту! — значительно говорит он.

— А зачем же ты прыгнула в шахту?

Я начинаю думать, зачем я прыгнула в шахту. Надо самое главное.

Я говорю: я искала выход.

— Так, так, — говорит человек.

— Выход куда?

Я говорю: наверно, к Сергею Дацюку?

— Вот оно что! — отвечает человек.

Мне всё время кажется, что ещё немного и я пойму, что он имеет в в виду.

— Значит ты вообще-то шла к Сергею Дацюку! — торжествующе заключает он.

Вообще-то это не совсем так.

— Он больше не хочет меня видеть — говорю я.

— А кто он тебе, девочка?

Я не знаю. Я никогда не думала об этом.

— Может, муж? — спрашиваю я человека в комбинезоне.

Первое, что приходит в голову.

Может, может, — отвечает он. — Ну, давай-ка позвоним ему. Помиритесь. Всё будет хорошо.

Я в этом сомневаюсь. Он набирает номер, который я сказала. Мне становится страшно. Кто там теперь? С тех пор как он не хочет меня видеть, в этом мире его нет. Вместо него повсюду его тошнотворные подобия. Все напоминает его, но все не то, не то.

Кто-то там отвечает.

— Здравствуйте… Это вам звонят из технической службы метрополитена. У нас тут обнаружилась девушка, потому что она прыгнула в шахту. Возможно, ваша жена. Такая вот ситуация.

Человек ласково смотрит на меня, а слушает трубку.

— Странно! — говорит человек. — У него нет жены.