Эрик Ластбадер - Цзян

Когда рука убралась, Даниэла открыла глаза, чтобы посмотреть, что он теперь делает. А Лантин снова пристраивался между ее грудей. Его член, красный и вздрагивающий, был совсем близко, и она, улучив минуту, когда Лантин приподнялся над ней, взяла в рот его кончик. Он так и взвился, ахнув, а потом опять заерзал, как прежде.

— Еще разок, — попросил он. — Ну еще! Еще!

Лицо его было красное и перекошенное от напряжения. И она сделала так, как он просил ее... Некоторое время спустя она попыталась высвободиться, но он не отпускал ее...

Мыча, она попыталась что-то сказать.

Наконец он дал ей возможность перевести дыхание.

— Я хочу тебя по-настоящему, — выдохнула она, изнемогая. — Пожалуйста.

Он сжалился над ней. И задрав подол ее пеньюара, взметнулся...

Она поддала ему еще, крошечными дозами увеличивая темп. Он стонал так, что можно было подумать, что у него начинается сердечный приступ.

Лежа на ней, Лантин содрогался всем телом, то собирая внутри себя силу, то отпуская... То собирая, то отпуская... Даниэле никогда не приходилось спать с мужчиной, который бы шел к оргазму так долго и «пахал» так глубоко, как Лантин.

Ей самой так и не удалось вызвать оргазма, хотя она и подошла к нему близко. Все думала о Карпове.

Потом, когда в комнате было так тихо, что Даниэла могла отсчитывать крохотные частички времени вместе с часами в соседней комнате, в хрустальное пространство-время между сном и бодрствованием, в которое она уже успела закутаться, вклинился его голос, прозвучавший у самого уха:

— Как прошел день?

Это не был праздный вопрос, и она это сразу же поняла. Он, конечно, уже изучил копии материалов, которые она ему представила. Даниэле хотелось рассказать ему о том, что сообщила ей Таня Назимова, и спросить, что это все значит, но она не решилась. Странное это ощущение: говорить по телефону с Химерой и одновременно быть под колпаком. А что если ему уже донесли? Ощущение было такое, будто сидишь на бомбе с часовым механизмом, прислушиваясь, как она отсчитывает последние секунды твоей жизни. Да, звонила. Ну и что? Другу, родственнику — мало ли кому?

Оправдываешься? Это плохой знак. Даниэла понимала, что если ей не удастся перейти в наступление, она будет конченый человек и в профессиональном, и в человеческом плане. Тогда она уже точно будет собственностью Лантина: и душой, и телом. В заднем кармане брюк. Взять бы бритву, да чиркнуть по венам! Залить бы кровищей и эти сен-лорановские простыни в полосочку, и этот идиотский пеньюар! Данайские дары... Это он себе делает приятное своими подарками, но не ей. Она в эти игры не раз играла. Надоело.

Но вопрос есть вопрос. Она рассказала ему о совещании в департаменте, об обеде в министерской столовке, о подколах ее бывших подружек насчет ее новой прически, египетских сигаретах... Так, чтобы он не заметил ее лжи в потоке этой абсолютно достоверной информации.

— Ну и что они думают по поводу твоего нового стиля?

Голос мягкий, дремотный. Обычный разговор любовников. Но Даниэлу трудно было одурачить. Она отлично понимала, что ему в высшей степени наплевать на то, что там думает кто бы то ни было о ее новом стиле. Главное, чтобы он нравился ему.

— Они были сражены наповал, — весело ответила она. — И захотели узнать, что это все значит.

— Ну и что же ты им сказала?

— Что я могла сказать? Что мы живем в пору великих перемен. Отшутилась, конечно.

— И как же они относятся к переменам? — не мог не спросить Лантин.

Этого вопроса Даниэла только и ждала. Рассказывая о всякой всячине, она давно уже ощущала, что тема, которую она хотела затронуть, маячит где-то на периферии их беседы. Она намеренно держалась от нее подальше: для нее было очень важно, чтобы Лантин сам затронул ее, не подозревая, что ему помогли.

— Это зависит от того, кто их инициатор.

— Ну а вообще?

— Вообще? Ты же знаешь, что их приучили воспринимать любые перемены, не рассуждая. Чтобы, значит, не вносить хаос в их строго регламентированный мир.

Он на мгновение задумался.

— А еще о чем они говорили? Много сплетничали? Ага, подбираешься к главному! - подумала она.

— Да ничего интересного, — ответила она вслух. — Кто с кем спит. Какого лейтенанта какой майор извлек из своего шкафа. Обычный треп.

— Я просто подумал, не доходят ли до тебя те же слухи, которые доходят до меня.

— Это о чем? Не понимаю.

— Прекрасно понимаешь. — Лантин придал лицу хитрое выражение. — Только предпочитаешь хранить лояльность.