Эрик Ластбадер - Зеро

На небольшой сцене молодой японец в темных очках пел под фонограмму модную песенку. Звуки обрушивались на зал с потолка, где были расположены динамики. Прожекторы мигали, по залу шарили лучи света. Все это ослепительное великолепие отражалось в темных очках певца.

— Превыше всех достоинств, — сказал Масаси, — я ценю пунктуальность. На пунктуального человека можно положиться.

Официантка принесла напитки. Мужчины-японцы, одетые так же, как певец, и в таких же темных очках, пожирали взглядами все выставленные напоказ части ее тела до последнего дюйма.

— Я просил об этой встрече, потому что с тех пор, как вы покинули Таки-гуми, — продолжал Масаси, — меня одолевали сомнения. Наверное, я поступил с тобой нечестно.

Масаси отпил большой глоток «сантори», шотландского виски. В клубе знали, что они — члены якудзы, поэтому и принесли крепкие напитки, а не разбавленные, какие обычно подают в таких заведениях.

— Я хочу, — сказал Масаси, — свести к минимуму все возникшие между нами недоразумения. Мне нужно, чтобы Таки-гуми сохранила свою ведущую роль, и ради этого я готов сделать все, что в моих силах.

— Ценю твою искренность, — ответил Дзёдзи, успокаиваясь, — и могу только приветствовать справедливое разрешение возникших между нами разногласий. Я просто не вижу причин для вражды.

— Хорошо, — сказал Масаси. — Мы собираемся заработать много денег — все мы. — Он поднял свой бокал.

— О да, — молвил Дзёдзи. — Ссоры — удел бесчестных людей с их чуждым нам ничтожным мирком, нэ! - Почувствовав огромное облегчение, он чокнулся с Масаси и засмеялся.

— Мы люди особой породы, Дзёдзи-сан, — многозначительно произнес Масаси. — Наш отец был простым крестьянином, выращивал апельсины. Он был вне общества. Изгой, не нужный этому обществу, не желавшему его терпеть. А возьми нас. Мы владеем, производим и контролируем больше, чем остальные девяносто процентов населения Японии. Мы постоянно встречаемся с главами самых крупных концернов, с первыми заместителями министров, иногда даже с членами правительства. Но что в этом проку? Мы вынуждены ютиться буквально на считанных квадратных сантиметрах жизненного пространства. В Америке самый бедный представитель среднего класса может за умеренную цену купить себе дом с акром земли впридачу. Целый акр, Дзёдзи-сан! Ты можешь себе это представить? А сколько всего понастроят на акре земли здесь, в Японии? Сколько семей будет ютиться на этой площади? Всех нас унижает отсутствие пространства. Мы, как насекомые, лезем друг на друга.

Зазвучавший в голове брата гнев заинтриговал Дзёдзи, потому что в нем были странные нотки. Дзёдзи чутко прислушивался не только к тому, что говорил Масаси, но и к тому, как он это говорил. Дзёдзи улавливал горечь, разъедающую философскую натуру брата. Эдакая мазохистская ненависть к самому себе. И если дело обстоит именно так, значит, это вполне согласуется с детскими воспоминаниями Дзёдзи. В семье Таки с Масаси нянчились больше всех. Он всегда был самым упрямым и несговорчивым, вечно спорил. И вполне возможно, что Масаси, любимчик Ватаро Таки, отвергал даже отцовское обожание.

— Ты и впрямь так ненавидишь свою родину? — спросил Дзёдзи. — Я ушам своим не верю. Эта страна дала нам жизнь, вскормила нас.

— Чепуха, — презрительно сказал Масаси. — Чего еще ждать от такой пугливой мышки, как мой брат? Робость всегда была самым страшным твоим недостатком. Ты не понимаешь, что в наш атомный век у Японии есть только одна возможность превратиться в великую державу — расширить свои границы.

— Величие Японии, — ответил Дзёдзи, — в наших сердцах, где обитают души предков. И в умах, из которых не изгладить память о нашей истории.

— Япония возродилась из пепла, — сказал Масаси. — Но при этом исчерпала свои возможности. Теперь во главе страны должны стать другие люди. — Он поставил стакан на стол. — Я говорю правду, — добавил он. — А она не всегда приятна для слуха.

— Ты хочешь правды? — спросил Дзёдзи. Он обвел рукой зал. — Посмотри на этих сосунков, брат мои. Среди них ты вербуешь себе новых приверженцев, нэ! Они приходят сюда поглазеть. Они пялятся всю ночь напролет, а потом возвращаются домой и занимаются мастурбацией. — Он притворно сплюнул. — Что хорошего в том, чтобы заглядывать под юбку женщине, снимающей нижнее белье за деньги?

Официантка убрала стаканы и поставила на стол чистые. Певец в темных очках тянул что-то заунывное.

— Вслушайся в эту безвкусицу, — сказал Дзёдзи. — Твои новые приверженцы могут часами это слушать. Какое им дело до хайку, великого поэтического наследия их предков? Никакого. Они потеряли связь со своим прошлым, с тем, что делает Японию великой.