Эрик Ластбадер - Зеро

— Я знаю.

Карск молчал, собираясь с мыслями. Начал болеть правый висок — верный признак повышенного давления. Стараясь выглядеть спокойным, он наконец спросил:

— Что ты этим хочешь сказать?

Лилиан улыбнулась.

— Все очень просто. Я дала тебе только то, что сочла нужным дать. Не больше. — Карск вздернул брови. Глядя ему в глаза, она продолжала: — Уж не думал ли ты, что я передам тебе все сведения, которые у меня есть и которые вам так нужны? Это был бы слишком большой риск. К тому же, это означало бы, что в моей жизни наступают крутые перемены. Я не вернусь в Америку. Я знала это уже, когда решила добыть необходимые для тебя сведения. Ты тоже это понимал. Но неужели ты все-таки рассчитывал на какой-нибудь иной исход?

Карск молчал, забыв о стоящем перед ним аперитиве. Наконец он медленно заговорил:

— Я ожидал, — он запнулся, едва сдерживая гнев. — Я полагал, что ты действуешь из соображений более высоких, например, из чувства долга.

— Долга? — Лилиан рассмеялась ему в лицо.

— Да, — упрямо повторил Карск, — долга. — Он старался говорить холодно и отрешенно. — Я всегда понимал, что есть высокие идеи, которым стоит служить. Мне показалось, что и ты понимаешь это. Мы ведем войну, войну без оружия и солдат. Мы ведем войну идей, мы боремся за свободу...

— Прекрати, — Лилиан произнесла эти слова так резко, что он осекся. — Ты бы еще упомянул о призраках Маркса и Ленина. Ты ошибся, если полагал, что я работаю на тебя из идейных соображений.

Карск краем глаза увидел приближающегося официанта и жестом отослал его.

— Какие же у тебя были причины?

— Личные, дорогой. Работая на тебя все эти годы, я получала редкое наслаждение, потому что ненавидела людей, с которыми жила, — отца, мужа, Джоунаса. Да, я ненавидела их и ненавидела очень давно. Ты спросишь меня, почему я не ушла от Филиппа. Радость мщения была сильнее. Мой брак служил прекрасным прикрытием для шпионажа. И для тебя, дорогой. Ну, а поскольку за любое удовольствие приходится платить, то я и рассматривала свой брак как такую вот плату, состоявшую в том, что в течение десятилетий я вынуждена была смотреть, как муж изменяет мне. Он так и не перестал встречаться с этой японской сукой Митико Ямамото.

— Если ты так ненавидела своего мужа, — раздраженно сказал Карск, — то его увлечения не должны были тебя волновать.

Лилиан, увидев, что сумела перевести разговор на себя, на собственную личность, сказала более доверительным тоном:

— Они волновали меня, Евгений. Еще как. Я горда, я очень горда. Я хочу, чтобы меня любили, чтобы обо мне заботились, чтобы наконец я чувствовала, что нужна. Этого хочет каждая женщина. Тебе не понять, какая это мука — быть женой человека, которому ты до лампочки.

Карск через силу улыбнулся. Казалось, что его лицо пошло трещинами от сделанного усилия.

— У тебя был я. Со мной ты имела все, что тебе требовалось.

— Да. — Она коснулась его руки. — В тебе я нашла то, чего была лишена долгие годы. После нескольких часов, проведенных с тобой, возвращение домой к Филиппу было особенно мучительным.

Польщенный, он улыбнулся и нежно погладил ее руку — так, как делал это в постели.

— Прекрасно, когда мужчина нуждается в тебе, — сказала Лилиан задумчиво. — Это подобно оазису посреди пустыни. Ты спас мою жизнь, Евгений, в буквальном смысле спас.

Карск прижал ее руку к губам.

— Чем был бы без тебя Париж? — Он улыбнулся. — Но вернемся к началу нашего разговора. Где остальные сведения?

— Все спрятано в очень надежном месте. Тебе не стоит беспокоиться. Я собираюсь передать тебе все, что у меня есть. В конце концов, я обещала. А я человек слова. — Лилиан нахмурилась. — Однако мне необходимо вознаграждение. Это ведь долгое и трудное дело, риск велик. Но я с охотой пошла на него.

— Но почему? — спросил Карск. Он выглядел вконец сбитым с толку. — Ты хочешь сказать, что предала свою страну только из ненависти к нескольким людям?

— Только? Ты считаешь, это недостаточно веская причина? По-твоему, люди идут на предательство лишь благодаря идеалам марксизма-ленинизма?

— Да, я так считаю. Ведь именно эти идеалы привели к самым славным революциям в мире. Вспомни те книги, которые я тебе давал. Вспомни.

— Я их прекрасно помню. Ты недооцениваешь меня, я провела немало бессонных ночей над этими книгами. Я много размышляла, пыталась понять, что эти идеалы значат для меня. Но я пришла к выводу, что по большому счету нет разницы между Вашингтоном и Кремлем. Власть развращает, любая власть, Евгений. В истории человечества это, возможно, единственная истина. Стремление к абсолютной власти и развращает абсолютно. Это утверждение верно как в Вашингтоне, так и в Москве.