Эрик Ластбадер - Шань

— Вот этого я как раз не могу понять. За время, проведенное в Китае, я много смотрел по сторонам, но это не сделало меня ничуть умнее. Вокруг по-прежнему осталось столько непостижимых вещей.

— Возможно, оттого, что вы смотрели, но не наблюдали. Это отнюдь не одно и то же.

Дэвис сел, уставившись на него.

— Что вы хотите этим сказать?

— Возьмем, например, этого муравья. — Чжилинь показал пальцем. — Что вы видите, глядя на него?

Дэвис пожал плечами, следя за тем, как муравей приближается к его вытянутой ноге. Когда крошечное создание начало карабкаться вверх по брюкам американца, тот стряхнул его.

— Все, что я вижу, это надоедливое насекомое.

— Ну а теперь попробуйте понаблюдать за ним, мистер Дэвис. И делайте это при помощи сердца, а не глаз.

— Я не имею ни малейшего представления о том, что вы имеете в виду.

— Если бы мы сейчас находились а нашем дворе в Чунцине, приступая к выполнению упражнении тай цзы, вы бы не стали произносить эти слова.

— Умственная работа — это одно дело, а...

— Простите, что перебил вас, мистер Дэвис, но умственная работа не есть что-то, предназначенное для определенных обстоятельств. Ее нельзя включать и выключать, как водопроводный кран. Если человек хочет добиться чего-либо в жизни, то его ум должен работать непрерывно.

— Однако какое отношение все это имеет к нашему муравью?

— Видите, как он, получив от вас страшный удар, отбросивший его назад, возвращается прежним путем? — Дэвис нехотя кивнул, и Чжилинь продолжил. — Вот он приближается к той точке, где потерпел неудачу в предыдущий раз. Что же он делает теперь?

— Опять карабкается наверх.

— Совершенно верно, мистер Дэвис. И, заметьте это, без малейшего промедления. Для муравья вы — июнь, гора. Теперь представьте себе, что вы взбираетесь по склону Жиньюнь Шаня, мистер Дэвис. Добравшись до определенной точки, вы попадаете в ужасную бурю, которая сбрасывает вас вниз, к подножию горы. Как вы поступите? Отступите ли вы назад? Или снова полезете наверх?

— Я человек, а не насекомое, Ши тон ши, — возразил Дэвис. — Я обладаю способностью мыслить. А это существо знает лишь, что должно двигаться вперед, даже если ему предстоит быть уничтоженным неведомой силой, — с этими словами он протянул руку и, взяв муравья двумя пальцами, раздавил его.

— Э, мистер Дэвис, — Чжилинь сокрушенно покачал головой. — Скажите, как вы можете испытывать столько любви и сострадания к скакуну, на котором вы сегодня ездили верхом, и при этом не чувствовать ничего подобного к только что раздавленному вами муравью.

— Какую пользу может принести мне муравей?

— Понятно. Таков ваш критерий выбора между жизнью и смертью. — Чжилинь взглянул прямо в глаза американцу. — Тогда ответьте мне, мистер Дэвис. Прикончили бы вы меня, если бы поняли, что от меня вам нет и не будет никакой пользы?

— Не говорите глупостей! Чжилинь поднялся с земли.

— В глупости следует упрекать не меня, мистер Дэвис.

Он побрел прочь.

Дэвис вскочил на ноги и кинулся за ним следом.

— Я обидел вас, Ши тон ши, — сказал он. — Пожалуйста, простите меня, хотя, признаюсь, я не могу взять в толк, что я такого натворил.

— Я полагаю, что в этом все и дело. — Чжилинь остановился и задумчиво посмотрел на собеседника. — Меня же заботит только один вопрос: поддаетесь ли вы обучению или нет.

Слова Чжилиня задели Дэвиса за живое.

— Вы говорите так, будто речь идет о животном.

— Или, если быть совсем откровенным, о варваре. Именно так, мистер Дэвис.

Дэвис заморгал глазами.

— Я должен, по-видимому, счесть себя оскорбленным.

— Вовсе нет. Большинство моих соотечественников полагают, что гвай-ло не обладают способностью к обучению... Что им вообще не дано стать цивилизованными людьми.

— Понимаю.

— Нет, мистер Дэвис, к сожалению, не понимаете, — Чжилинь глубоко вздохнул. — Вы произносите слова, не подумав прежде. Вы говорите, но не наблюдаете. Короче говоря, вы шагаете по жизни так, словно мир не более чем принадлежащий вам клочок земли, распоряжаясь по собственному усмотрению всем, что попадается вам на глаза, если не испытываете помех со стороны тех, кто сильнее. Сейчас вы находитесь здесь, но это не ваша земля. Вы здесь чужой. Никто не звал вас сюда, вы явились непрошеным. Вас боятся, ненавидят, иногда просто терпят. Мне нет нужды напоминать вам об этом. Это унизительно для нас обоих.

Юношеские щеки Дэвиса запылали. В его глазах возникло выражение боли и обиды.