Эрик Ластбадер - Шань

— Зачем?

— Этого я не знаю. Да, по правде говоря, меня это и не особенно интересует. Самое главное, Тони, чтобы ты действовал без промедления.

— Я еще пока не давал тебе своего согласия, — возразил Симбал. — Я здесь из-за Беннетта и Каррена. Ты хочешь, чтобы я еще раз повторил, что я больше не работаю на тебя?

— Все здесь. — Треноди постучал пальцем по запечатанному конверту. — Роджер Донован грязный предатель, Тони. По его вине погибло немало людей. — Взгляд Треноди вдруг стал жестким. Симбалу было хорошо известно это выражение глаз Макса. — Прикончи Беннетта и Каррена. Бог свидетель, они это заслужили. Однако сейчас меня и президента в первую очередь волнует Донован. Мы хотим, чтобы его не стало.

Выражение, застывшее в глазах Треноди, было таким, каким оно бывало всегда, когда, отстегнув поводок своего бульдога, он отдавал ему хлесткую, отрывистую команду: Взять!

Кожа старика имела золотистый оттенок. Солнце и ветер на высокогорном плато Шань отполировали ее, подобно тому как он сам полировал свои изделия.

Он был мастером старой школы, традиции которой быстро угасали даже в отдаленных уголках Бирмы. Он занимался лаковыми покрытиями. Он родился в Пагане, на родине этого искусства, откуда оно в первом столетии нашей эры распространилось по Поднебесной Империи и достигло Бирмы. С тех пор это древнее ремесло пережило свой расцвет в этой стране и теперь постепенно приходило в упадок. Однако этот старик по-прежнему работал так, как работал когда-то его прадед.

Джейк сидел рядом с ним на корточках и наблюдал за уверенными и точными движениями его рук. Он молчал, лишь изредка задавая вопросы, зато старик говорил почти все время. Между ног его стояли две бутылки “Джонни Уокера” и четыре блока американских сигарет, привезенных Джейком.

Небо, загроможденное гигантскими скоплениями облаков, имело цвет кошачьих глаз. Должно быть, тучи пыли, поднятые с поверхности плато пронизывающими ветрами, придавали небу этот необычный, желтоватый оттенок, словно рожденный кистью художника.

Вскоре Джейк поднялся и прошел в глубину открытого базара, где торговали преимущественно традиционными шелковыми шалями и платками, а также опиумом.

Весь товар открыто лежал на всеобщем обозрении. В тени под деревом Джейк дожидался Блисс.

— Нам повезло, — обратился к ней Джейк. — Он слышал про Чень Чжу, хотя тут его под этим именем и не знают. В здешних местах он известен как Нага. Очень эффектно: он хочет казаться не менее могущественным, чем этот сказочный змей.

— Джейк...

— Дядя Томми знает, где найти Нагу, — продолжал Джейк. — Это недалеко. Всего один минь.

— Джейк. — Блисс взяла его за руку и завела за дерево, чтобы укрыться от любопытных взглядов крестьян. — В чем дело? С той самой ночи на борту джонки моего отца ты не говоришь ни о ком и ни о чем, кроме Чень Чжу. Ты не спишь сутками и почти ничего не ешь. В твоих глазах появилось нечто такое, что путает меня.

— Пустяки.

— И то, что произошло в доме у Маккены, тоже пустяки?

— Что ты имеешь в виду?

— Я никогда не видела тебя таким грубым и бессердечным, как тогда. Не знаю, может, правильнее сказать, что я видела перед собой садиста.

— Мне не доставляло удовольствия то, что я делал.

— Может, и нет. Однако тебе не мешало бы рассмотреть и другой вариант.

— Вариантов никаких не было. Кроме одного. Я уже говорил тебе, что Белоглазого Гао готовил мастер.

— Если так, то он скорее бы умер, чем сказал тебе что-либо.

Джейк уставился на нее и некоторое время молчал.

— Что ты говоришь? — спросил он наконец.

— Я не говорю, — твердо ответила Блисс, — я только прошу тебя рассмотреть вариант, при котором Белоглазый Гао рассказал тебе столько, сколько ему приказали рассказать.

— Чень Чжу хотел, чтобы я приехал сюда?

— Возможно.

— Но зачем? — осведомился он. — Какой смысл в том, чтобы зазывать меня сюда? Для него гораздо проще было бы завладеть “Общеазиатской” через подставных лиц, как он это и делает сейчас.

— Он боится тебя, — возразила она. — И здесь ему гораздо легче уничтожить тебя, чем в Гонконге. К тому же тут будет некому проводить расследование.

— Чистой воды глупость, — продолжал стоять на своем Джейк. — Чень Чжу далеко не глуп. — Тем не менее, он не сводил глаз с Блисс, пока наконец не уловил в выражении ее лица некое странное выражение, заставившее его призадуматься. — Впрочем, возможно, тебе известно что-то такое, чего не знаю я.