Эрик Ластбадер - Белый ниндзя

— Умереть сейчас придется не мне.

Икуза бросился на нее. Киллан нажала на курок, и отдачей ее отшатнуло на шаг назад. А он был уже рядом. Она выстрелила во второй раз, но что-то, зажатое в левой руке Икузы, ударило ее в плечо. Жаркая боль захлестнула всю руку, и Киллан вскрикнула. Кровь залила ее рукав.

Икуза тоже был в крови. Одна пуля угодила ему в грудь, другая — в бедро. Но он не обращал внимания на боль. Он твердо, обеими ногами стоял на тропе, на которую вступил, услышав первое сообщение о разразившемся скандале.

Это Киллан привела его на край пропасти. Лишенный власти, лица, тотемэ, он понял, что своим падением он обязан ей. Ее глумливой улыбке, ее страстным объятиям, ее лживым рукам. В своем высокомерии он думал, что может — ее слова! — кататься на спине дракона. Но теперь он знал то, что ему следовало бы знать давным-давно: на спине дракона кататься опасно!

И еще одно он понял, когда разразился скандал: если кататься на драконе опасно, то можно, по крайней мере, свернуть ему башку. Это, слава Богу, пока еще в его власти.

Он схватил ее за горло и начал душить. Киллан ударила его по лицу рукояткой пистолета. Хлынула кровь, ослепляя его. Но ему и не нужны были глаза, чтобы закончить то, что начал. Руки его все крепче стискивали ее горло, выдавливая из ее рта крик вместе с воздухом, как зубную пасту из тюбика. Вот вроде и выдавил. Замолчала. Икуза видел, что руки и ноги Киллан дергаются, как у тряпичной куклы: самопроизвольное сокращение мышц. Она разинула рот, потом опять захлопнула с такой силой, что зубы лязгнули.

Медленно, как воздушный шар, она с шипением выпускала воздух. Икуза чувствовал во всем тебе свинцовую тяжесть. В ушах стоял несмолкаемый грохот. Кровь сгустилась до консистенции жидкой грязи и с трудом продвигалась по венам, делая удары пульса все медленнее и медленнее.

Ее руки дергались, лицо бледнело, и глаза выпучивались. Он хотел, чтобы она поскорее умерла, как никогда и ничего не хотел в жизни. Он видел направленный на него ствол, но не верил, что у нее хватит сил спустить курок. «Куда ей, чертовой кукле!» — подумал он и рассмеялся ей прямо в лицо.

Киллан оскалила зубы. Она уже ничего не видела, руки и ноги не двигались, но лицо — его лицо — хохочущее, издевательское — плыло перед глазами, как августовская луна по ночному небу. Не даст она ему этого удовлетворения. Не даст, будь он проклят!

Руки ее дрожали и не слушались, она даже не знала, в какую сторону смотрит дуло пистолета. Она сделала то, что была в силах еще сделать, пока сознание не покинуло ее. Обеими руками она нажала на курок.

Выстрел прозвучал, как гром. Пистолет, который Негодяй ей дал для самозащиты, прыгнул в ее ослабевших руках и отбросил ее к стене. Она пыталась закричать, но, как в кошмарном сне, рот беззвучно открывался и закрывался.

Киллан упала на колени. Правая сторона тела ничего не чувствовала, и весь низ у нее был мокрый, будто она запакостилась. Все вокруг было липким от крови, и прямо перед ней лежал обрубок гигантского дерева, уставившись в потолок ничего не видящими, черными, как пуговицы, глазами. И тут Киллан услышала жалобный протяжный вой, постепенно заполняющий всю комнату, словно кровавый клинок заговорил. А потом и люди появились в дверях. Знакомые лица: Негодяй, Томи Йадзава.

И тут до Киллан дошло, что вой исходит из нее. Она пыталась его остановить, но все было напрасно. Полная боли и отчаяния, она беспомощно смотрела на них. И выла. Кто-то поднял ее на руки и понес к дверям, люди ей что-то говорили, но она не понимала их и не хотела понимать. Она хотела только выть, выть, выть и выть. Она и выла.

Огонь все еще пылал в воображении Сендзина: темное, трескучее пламя, очищающее поганый воздух, полный скверны. Оно дольше горело в воображении, чем на самом деле. Но горело ли оно ярче? Пожалуй, нет.

Сегодня день его рождения. Ему двадцать девять, но будет только один человек, с которым они отметят эту дату:

Шизей. Он вызвал ее, оставил весточку в ее автоответчике, не называя своего имени. Она уже опаздывает. Он надеялся, что она будет ждать его в Вест-Бэй Бридже. Почему она не появилась? Он так надеялся, что увидит ее лицо, заглянет, как всегда, в ее сознание, — и начнется этот упоительный обмен информацией: от сердца к сердцу, без посредства человеческого языка.

Ему так хотелось взглянуть на картину, которую он нарисовал у нее на спине, лежа рядом с ней, переплетаясь с ней сознаниями, — их уникальный метод общения. Подарок в день рождения.