Эрик Ластбадер - Возвращение в темноте

— Мистер Кроукер? Вот приятная неожиданность!

Вращающееся кресло повернулось, и Пабло Лейес улыбнулся Кроукеру.

— Не пугайся, сынок, я увидел твое отражение в экране телевизора — Он ткнул пальцем через плечо.

Кроукер облегченно вздохнул и расслабился.

— Надеюсь, вы не против моего неожиданного вторжения? Мне очень нужно поговорить с вами прямо сейчас.

Лейес широко улыбнулся.

— Рад поговорить с тобой, сынок, в любое время дня и ночи. — Он машинально погладил руку. — Давненько никто не нуждался во мне настолько, чтобы приходить ко мне домой в неурочное время. Хочешь выпить чего-нибудь? Или перекусить? Я позову Эстреллу, чтобы она покормила тебя.

— Нет, спасибо, ничего не нужно. У меня слишком мало времени.

— Ну, тогда хоть присядь.

Подождав, пока Кроукер усядется на краешек дивана, он спросил:

— Ну, что за дело, не терпящее отлагательств, которое привело тебя сюда?

— Помните, вы говорили мне, что работали в телефонной компании?

Лейес кивнул:

— Ну да, одно время я работал линейным монтером, седлал столбы, как настоящий ковбой! Йа-хо!

— Но потом вы работали контролером?

Глаза Лейеса затуманились.

— Было дело, но недолго, эта работа пришлась мне не по душе. Терпеть не могу возиться с бумажками.

Кроукер подался вперед всем телом.

— Я хотел бы узнать, каким образом можно постороннему человеку проникнуть в автоматизированную информационную систему телефонной компании.

— То есть взломать ее, попросту говоря? — скривился Лейес. — Черт побери, сынок, нет ничего проще! Даже я могу это сделать при помощи моего домашнего компьютера. — Он хитро поглядел на Кроукера. — А что, ты вздумал проникнуть в эту систему?

Эта мысль, казалось, развеселила его.

— Да, я хотел бы войти в систему, — сказал Кроукер. — Несколько дней назад я уже пробовал войти в нее при помощи полицейского кода.

— Нет, этот код тут не сработает, сынок.

— Знаю, поэтому я и пришел к вам. — Кроукеру пришлось повысить голос, чтобы перекричать телевизор — по всей видимости, кто-то забил гол. — Дело в том, что информация, полученная мной из этой системы некоторое время назад, кажется мне сфальсифицированной, поэтому я хотел попросить вас проверить ее достоверность, если, конечно, это возможно.

Лейес улыбнулся.

— С огромным удовольствием, сынок!

Потом он развернул свое кресло так, чтобы оказаться рядом с инвалидной коляской, и сказал:

— Ну-ка, подсади меня в седло, сынок!

Он приподнялся на своих сильных руках, и Кроукер, поддерживая его под мышки, помог Лейесу перебраться в инвалидную коляску. Инвалид звучно плюхнулся на кожаное сиденье, словно большая глубоководная рыба на палубу рыболовного судна.

— Чувствуй себя как дома, — проговорил он, выезжая на коляске из гостиной. — Эстрелла на кухне, а я вернусь через пару минут...

В кухне на плите стоял большой сотейник, в котором тушились на медленном огне приправленные ароматными травами овощи. Рядом, на столе, лежала деревянная разделочная доска, на которой горками возвышались нарезанные кружочками свежие огурцы, кочанный салат и кинза. Однако Эстреллы в кухне не оказалось.

Задняя дверь была открыта. Должно быть, она вышла вынести мусор. Кроукер вышел на заднее крыльцо и остановился, ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Среди буйной тропической зелени стрекотали и верещали кузнечики и древесные лягушки.

— Миссис Лейес!

Странный звук, донесшийся со стороны мусорных контейнеров, заставил его спуститься с крыльца. Бесшумно ступая по траве и стараясь держаться в тени деревьев, он двинулся туда.

Эстрелла сидела на корточках, прислонившись спиной к контейнеру, ее сложенные руки покоились на коленях — медитативная поза, но слишком уж неподвижная.

Склонившись над ней, Кроукер увидел, что ее рот был в буквальном смысле зашит. Широко раскрытые глаза смотрели в бархатное ночное небо. Кроукер приложил пальцы к ее сонной артерии. Пульс отсутствовал. Она была мертва.

Достав перочинный нож, Кроукер осторожно просунул его лезвие между зашитыми губами. Стежки были выполнены с мастерством настоящего хирурга. Вокруг них не было ни единой капли крови. Значит, рот был зашит уже после ее смерти.

Как только он перерезал нитки, нижняя челюсть отвисла и Кроукер увидел, что ее рот наполнен маленькими гладкими камешками, темными и влажными от слюны, которая стала каплями стекать на грудь, туда, где вокруг черной рукоятки обычного кухонного ножа медленно расплывалось темное пятно. На рукоятке виднелись приставшие к ней листочки кинзы.