Эрик Ластбадер - Вторая кожа

— Ну конечно. — Бернис взяла Камиллу за руку, ее ладонь излучала божественное тепло, что являлось одним из необычайных талантов.

Настоятельница была высокой, стройной женщиной с очень выразительным лицом и глазами математика. У нее был аналитический склад ума, ей было незнакомо ослепление разума или нерешительность. Говорили, что у нее мужской, твердый характер, но она гораздо справедливее мужчин в своих суждениях. Бернис обожала читать книги и разгадывать человеческие натуры и никогда не занималась тем, что вызывало у нее сомнения.

— Дважды в день я молюсь о Марко, — сказала настоятельница, — а когда-то со смехом говорила, что не будь на Земле таких грешников, как он, церкви было бы нечего делать. — Она снова улыбнулась. — Даже если бы мы с вами, моя дорогая, были родными сестрами, то и тогда не были ближе друг к другу, чем теперь.

— Да, — Камилла сложила руки на коленях, нервно комкая пальцами влажный платок, — да, вы правы.

До их слуха сквозь каменные стены донеслись нежные звуки молитвенных песнопений, латынь которых, казалось, успокаивала и умиротворяла глубокую сердечную скорбь:

— Камилла, скажите мне, чем я могу вам помочь, — проговорила Бернис, поднимая ладони вверх. — Уверяю вас, что бы вы ни попросили, ничто не будет мне в тягость.

Гостья кивнула и, набравшись смелости, сказала:

— В этот страшный час беды и отчаяния я пришла сюда, чтобы просить у вас совета. — Она посмотрела в голубые проницательные глаза Бернис. — Сейчас вся моя семья на краю гибели. Скажите, что мне делать?

Настоятельница откинулась назад. Она поняла, что от того, что она сейчас скажет и сделает, зависит вся ее дальнейшая судьба, однако осталась совершенно спокойной.

— Дорогая моя, прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу напомнить известную истину о том, что легко давать советы, но трудно им следовать.

— О Бернис! Но ведь я же сама пришла к вам за помощью! — В глазах Камиллы стояли слезы. — Мне больше не к кому идти. Какой бы совет вы мне ни дали, клянусь, я последую ему беспрекословно!

— Это обитель Божья, и, давая клятву, вы должны будете любой ценой сдержать свое слово, — заметила настоятельница.

Камилла тяжело перевела дыхание:

— Да будет так!

Бернис кивнула:

— Что же, очень хорошо. Давайте прежде обратимся к философии Гёте: «Лишь у немногих мужчин хватает воображения для реальной жизни». Позвольте мне объяснить, каким образом эти слова относятся к нашей ситуации. Дорогая моя, вы говорите, что ничего не знаете о бизнесе мужа, и я вам верю. Мужчины обычно не допускают, чтобы женщины вмешивались в их дела. Они правят этим миром очень-очень давно, но что хорошего принесло это людям? Бесконечные войны и кровопролития, ибо только так все мужчины предпочитают разрешать конфликты. Но нельзя платить за будущее смертью наших сыновей! — Она подняла вверх указательный палец. — Я хочу, чтобы вы призадумались над моими словами. Возможно, болезнь вашего мужа — знак Божий? Три дня назад у меня было видение — Господь простер свою длань во тьму и поразил молнией того, чье имя мне было неизвестно, но теперь я, кажется, его знаю. Камилла, это Божье наказание, и, как только вы поймете это, мы с вами сможем превратить трагедию в триумф!

Камилла озадаченно покачала головой:

— Я не понимаю, неужели удар, случившийся с Марко, знак свыше?

— Вспомните цитату из Гёте. «Веками мужчины правили миром, и веками мир вращался вокруг войн за передел территорий».

— Что поделаешь? Разве мы можем это изменить?

— На первый взгляд нет, не можем. Но вы же прекрасно знаете, Камилла, что поверхностные впечатления часто обманчивы. Лучше всех умеют хранить тайну женщины и мертвецы. Женщина каждый день лжет своему мужу, чтобы сделать его счастливым или чтобы оградить от неприятностей, разве не так? — Бернис вздохнула. — Иногда мне кажется, что Господь создал нас такими сладкоречивыми и нежными именно с этой целью.

— Да, все верно, — кивнула Камилла. — Как правило, в семье мужчина говорит: «Не задавай мне вопросов, и мне не придется врать». Женщина же владеет бесценным даром лгать и делает это очень правдоподобно.

— И так повелось от века, — сказала настоятельница, взяла Камиллу за руку, и они пошли в ту самую комнату с мозаичными стенами, куда десятилетия спустя попадет Джеки.

У Камиллы вырвался вздох изумления. Дав гостье достаточно времени, чтобы насладиться неземной красотой мозаичных картин и витражей, Бернис подвела ее к портрету монахини-воительницы и сказала: