Эрик Ластбадер - Черное сердце

Мы с вами давно уже наблюдаем, как растет волна международного терроризма. Мы уже испытали это на своей шкуре, когда наших сограждан захватили заложниками в Иране. Но нам в этом отношении еще более-менее везет.

Мы видим, что в Англии, Италии, Германии международный терроризм приобретает все больший и больший размах. И существуют документально подтвержденные свидетельства того, что большая часть этих террористов готовилась либо на территории Советского Союза, либо в других странах, в специальных лагерях, руководимых Советами.

И я со всей откровенностью заявляю вам, что и наша страна подвергается серьезной опасности, поскольку я убежден, так называемая холодная война выходит на новый угрожающий уровень.

Он наклонился вперед:

— И я задаю вам, представителям этой страны и ее народа, очень серьезный вопрос: должны ли мы быть готовыми к тому, чтобы противостоять грозной волне международного терроризма, когда она нахлынет на берега Соединенных Штатов? И способны ли мы ей противостоять? Я вам сам отвечу: нет. Потому что настоящая администрация чудовищно беспечно относится к этому вопросу.

Леди и джентльмены! В наши дни Америка очень уязвима. Это императив времени: подготовить специальные силы по борьбе с терроризмом, и это императив времени: увеличить численность всех наших вооруженных сил. Рост потребует совершенно нового подхода к действительности, он потребует также серьезного пересмотра концепции добровольной армейской службы. Время для этого не просто пришло — мы уже запоздали.

Но когда речь закончилась и аплодисменты отзвучали, Готтшалк понял, что все получилось не так уж замечательно: в зале были журналисты, и с этим придется считаться.

— Мистер Готтшалк, — начал Роуз из Эн-би-си. — Вы сказали о «новом подходе к вооруженным силам». Означает ли это, что вы сторонник обязательного набора в армию?

Готтшалк улыбнулся:

— Я бы выразился так: поскольку я считаю необходимым значительно увеличить численность вооруженных сил, я не являюсь противником подобного подхода к их формированию.

— Мистер Готтшалк, — это уже был Эдамс из Си-би-эс, — но не кажется ли вам, что подобными действиями мы только подтолкнем страну к опасной грани? В последний раз обязательный призыв в армию существовал во время войны во Вьетнаме. Надеюсь, в своем сценарии вы не предусматриваете столь чудовищного развития?

— Конечно же, нет, — Готтшалк поспешил заверить репортеров в обратном. — Такого и быть не может. Я — сторонник идеи максимальной защищенности нации, а не ввязывания ее в очередной ужасный конфликт.

В наши дни мир становится все более тесным, расстояния сокращаются. Советский Союз выводит противостояние холодной войны на новый, более опасный уровень. И наша задача сейчас, насущнейшая задача — разорвать сеть международного терроризма, пока она не накрыла нашу страну полностью. Леди и джентльмены, планы тихого вторжения в Соединенные Штаты, злобные, чудовищные планы подрыва безопасности нашей страны уже существуют. И мы не можем позволить им воплотиться в жизнь, — он поклонился присутствующим и послал им одну из своих самых лучезарных улыбок. — Спасибо вам за внимание. Доброй ночи.

Хотя Трейси и знал, что грызть себя за то, что случилось, не имеет никакого смысла, он именно этим и занимался. Он сам сделал так, что тело Джона Холмгрена не было изучено экспертами! А ведь они могли определить причину смерти, если Джон действительно был убит! У него остался единственный намек на это — маленькая вещица из металла и пластика, завернутая в носовой платок Кима.

Он припарковал свою "аудио на Гринвич-авеню и дальше пошел пешком до Кристофер-стрит, где повернул направо.

Толкнул тяжелую, выкрашенную черной эмалью дверь подъезда, вошел в выложенный щербатыми черными и белыми мраморными плитками вестибюль, где нажал кнопку интеркома, рядом с которой значилось «9 ЭФ».

Старый лифт, постанывая, поднял его наверх. Идя по коридору, он попытался отогнать воспоминания о Мойре — он видел, что нужная дверь уже открыта. Несмотря на слабое освещение, лицо стоявшего на пороге человека было четко различимо. Ему было за семьдесят, на столько он и выглядел. Лицо было худым, седые волосы, обрамлявшие высокий лоб, имели желтоватый оттенок. Глаза темные, как и у Трейси, но глубоко ввалившиеся, словно вся плоть, прикрывавшая кости, истаяла от времени.

Это было сильное, волевое лицо, и Трейси, в который уж раз за последнее время, поразился происшедшим в нем изменениям: кожа стала тонкой, словно прозрачной, на щеках лежали золотистые тени, на скулах выступили голубоватые прожилки. Господи, чего еще я мог ожидать, подумал Трейси. И все потому, что я считал его неподвластным времени, несокрушимым.