А. Й. Казински - Последний праведник

— Это Пиной. Она работает у нас au pair. [30] Au pair (фр.) — термин, обозначающий участника международной программы, по которой молодые люди живут в семьях в других странах как члены семьи и учат язык, присматривая за детьми и помогая по дому.

— Здравствуйте, — сказала она. — Чаю?

Приятный голос, услужливый, но в то же время независимый.

— Спасибо.

— Пиной тоже преследовали власти. Она дважды сидела в тюрьме, и все равно нам не удалось добиться для нее датского вида на жительство в статусе беженца, так что пришлось пригласить ее в страну в качестве аи pair. Au pair никогда не трогают, как же, высшему классу нужна дешевая рабочая сила.

— Да, так вот, возвращаясь к делу… — начал было Нильс, но Амундсен его перебил:

— Это вообще единственный способ привезти сюда людей. И мы стараемся помочь всем, кому можем.

Нильс подождал немного, чтобы непрошеные объяснения Амундсена улеглись.

— Как я уже сказал, вы не должны беспокоиться. Просто звоните мне, если столкнетесь с чем-то необычным: кражей, хулиганством, взломанными замками, загадочными телефонными звонками.

— Я ни с чем таким не сталкивался. Это ужасно странно звучит. Кому может понадобиться убивать хороших людей?

Амундсен отреагировал на звук паркующейся за окном машины.

— Это дети. Подождете минутку?

Амундсен исчез раньше, чем Нильс успел ответить. В окно ему было видно, как глубоко беременная жена Амундсена возится, извлекая из машины двоих маленьких детей. Нильс бросил взгляд в коридор и увидел глаза Амундсена. Азиатская девушка стояла рядом с ним и казалась рассерженной. Он успел прошептать ей что-то, прежде чем открылась входная дверь. Веселые дети, улыбки, искренние объятия. Нильс снова потратил время ожидания на разглядывание фотографий побед Амундсена. На стене висела статья в рамке: «Амнистия спасает йеменцев от высылки домой».

— Извините. — Амундсен появился в дверях, держа на руках ребенка. Запутавшийся человек, отчаянно пытающийся совместить инстинкты и страсти со стремлением своего суперэго вершить добро во всем мире. Нильс улыбнулся мальчику.

— Ничего страшного. Как я уже сказал, звоните мне, если заметите что-то необычное. Ну и нет никаких поводов волноваться.

Амундсен взял протянутую Нильсом визитную карточку.

— Я и не волнуюсь. Хотите совет?

— Да?

— Вы ищете не там, где нужно.

— В смысле?

— Хороших людей нужно искать не в моей отрасли. Здесь слишком много эгоизма и желания привлечь к себе внимание средств массовой информации.

— Но моя задача — не отыскать хороших людей. Я должен просто предупредить тех, кого потенциальный сумасшедший может считать «хорошими».

Амундсен колебался, потом спокойно посмотрел Нильсу в глаза:

— Вы в этом уверены?

После ухода полицейского Амундсен какое-то время в одиночестве сидел в кабинете. Не самый приятный получился визит, этому человеку словно бы удалось увидеть его жизнь без прикрас. Всю эту ложь. И почему он не рассказал ему об анонимных звонках? О том, как ему звонят ночью и бросают трубку? О том, как о входную дверь разбили бутылку? У Амундсена в ушах до сих пор стоит грохот, с которым она разлетелась на тысячи осколков, оставив глубокую вмятину на двери. Среди осколков он нашел этикетку с горлышка, Amarula Cream. Марка была ему прекрасно известна, это сливочный африканский ликер, сладкая дрянь со слоном на наклейке. Как-то раз он ужасно напился им в Сьерра-Леоне — или это было в Либерии? Возможно ли, что разбитая о его дверь бутылка имеет какое-то отношение ко всем этим делам? Сьерра-Леоне — предбанник ада: жестокие преступления, нищета, голод, болезни, коррупция, сумасшедшие диктаторы и отвратительная судебная система, которая усложняет работу Амнистии. Невозможно избежать неверных шагов, работая в таких уголках земного шара. А с каждым неверным шагом ты наживаешь врагов.

Особенно его впечатлил один случай. Вместе с некоторыми руководителями других секций Амнистии он пару лет назад ездил в Сьерра-Леоне, где им предстояло создать кризисный центр для детей-солдат. Там, в камере для смертников, Амундсен встретил двоих мальчиков, осужденных за зверские убийства в собственной деревне. Один из мальчиков застрелил своего младшего брата. Младшему брату было десять лет, самому мальчику — двенадцать. Родственники потребовали казни мальчика. Амундсен никогда не встречал настолько одинокого человека. Страна, похитившая его армия, семья, социальные службы — если их вообще можно так назвать, — все оставили его умирать. Амнистия собрала больше ста тысяч подписей. Амундсен лично передал их президенту тамошнего Верховного суда. Это был чистый фарс, зал суда располагался в бывшем актовом зале заброшенной гостиницы. Одному Богу известно, где их угольно-черный судья умудрился раздобыть свой идиотский белый парик — а Бог давно отвернулся от Восточной Африки, оставив этот земной ад на попечение Амнистии, Красного Креста и Врачей без границ.