А. Й. Казински - Последний праведник

— Нильс!

Он оставил попытки катить чемодан по свежему снегу и подхватил его под мышку. Тяжелый чемодан как будто служил ему защитой, напоминая громадный бронежилет.

— Ты все время это понимал, Нильс.

Она шла всего на шаг позади него.

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь.

— Нильс, ты и есть тот, кого мы ищем.

— Это же просто смешно, неужели ты сама этого не слышишь?

— Смешно?

— Да. Это все просто смешно.

Он замедлил шаг.

— Смешно потому, что теперь речь о конкретных людях? Да, поэтому?! — Она нагнала его и схватила за руку. — Разве не в этом ты упрекал меня?

Нильс не ответил. Они подошли к машине.

— Когда ты в последний раз куда-то уезжал из города?

Нильс не смотрел на нее и не отвечал. Ханна повысила голос:

— Ну, отвечай! Если ты считаешь, что это смешно, почему ты не можешь просто ответить?

Нильс рылся в карманах.

— Ты это ищешь? — спросила она, показывая ему ключи от машины.

— Ох, черт, это же твоя машина.

— Вот именно. Поехали?

Она отключила сигнализацию. Нильс сел за руль, Ханна опустилась на сиденье рядом с ним. Он захлопнул дверцу и бросил чемодан на заднее сиденье, рядом с картонной коробкой, в которой были собраны все материалы дела об убийствах.

— Ну что, Нильс Бентцон, — сказала она, — куда мы направляемся?

Ханна смотрела на него выжидательно, и он наконец-то ответил:

— Я не врач, но мы все слышали о психосоматических реакциях. О нарушенном чувственном восприятии. Об измененных состояниях сознания. Вспомни образование стигматов. — Мысли лихорадочно роились у Нильса в голове. На выручку пришло воспоминание об одной телепередаче: — Франциск Ассизский.

— При чем тут Франциск Ассизский?

— На протяжении последнего года жизни у него постоянно кровоточили руки и ноги. Кровь проступала изнутри. Или этот, как его звали?

Нильс спрятал лицо в ладонях, вспоминая ту передачу.

— Такой маленький, толстый монах. Итальянец вроде? В честь него поставили даже статую под водой. Падре Пио! Ты о нем слышала? Он жил в наше время. Он больше пятидесяти лет страдал кровотечениями из рук. Наше тело способно на самые неожиданные реакции, именно с этим мы сейчас и имеем дело. Иначе в этом нет никакого смысла.

— Почему ты заговорил о смысле?

Нильс не отвечал, но Ханна не сдавалась:

— Кто говорит, что в этом обязательно должен быть смысл? Разве в том, что планеты вращаются вокруг Солнца по эллипсу, есть какой-то смысл? Или в том, что…

— Ханна, я не религиозен. Поэтому я уверен, что всему есть какое-то естественное объяснение.

— Ну да, и мы нашли это естественное объяснение. Мы просто его не понимаем — именно так и начинается любое открытие.

Он покачал головой.

— Смотри на это так: феномен ведет себя как физический закон.

— Физический закон?

— По определению, физический закон — это хорошо обоснованное доказательство связи между физическими величинами. Короче говоря, физический закон невозможно изменить. Ты можешь делать все что угодно, Нильс, но ты не можешь изменить физический закон. Посмотри на меня.

Он послушался, не произнося ни слова.

— Почему ты не можешь себе представить, что феномен может следовать определенным схемам?

— Как это может быть возможно?

— Точно как в математике. Там царит хаос, ты не можешь найти никаких зацепок. Но вдруг — когда ты отходишь на расстояние и взламываешь код, — вдруг перед тобой открывается закономерность. Закономерность вырастает из хаоса. Случайности растворяются у тебя на глазах. Вещи… цифры собираются вместе, их можно сложить в формулу. Каждый математик знает это состояние.

— Ханна…

Она тут же его перебила:

— Все это выглядит случайным, Нильс. То, как это дело попало тебе в руки. Томмасо. Встреча со мной. Но все сходится. Все подчиняется единой закономерности. Физическому закону.

— Это слишком. Слишком. — Нильс вслух разговаривал сам с собой, тряся головой.

— Никто из вас не может путешествовать, — продолжила она. — Вы как мачты, которые стоят и ждут, пока их приведут в действие. И вдруг вы что-то предпринимаете. И за этим поступком стоит что-то большее.

— Что-то большее?

— Как солдат, который отпустил пленного и тем самым пробудил в пленном веру в…

— Да, но это только один пример, — перебил ее Нильс. — А как насчет русского?

— Он спас в театре мать и детей. Кто знает, что они потом совершат? Или тот мальчик, который выжил благодаря запрещенному лекарству.

Нильс молчал. Ханна продолжила: