А. Й. Казински - Последний праведник

— Я все понимаю, не нужно извиняться.

— Я хочу тебя попросить о последнем одолжении.

— Да?

Он колебался.

— Я не думаю, что смогу остаться один сегодня ночью.

Он тут же откашлялся, поняв, как неверно это может быть истолковано. Как приглашение.

— Ну, то есть… — пробормотал он. — Я не имею в виду ничего…

— Нет-нет. Я понимаю.

Он поднял на нее взгляд. Да, она правда понимала.

— Ты не против? У меня хороший гостевой диван. Можем выпить бокал вина.

Она улыбнулась.

— Знаешь что? Я только сейчас поняла, что есть три вещи, которые Густав никогда не говорил: «я не знаю», «прости» и «ты не против?»

Силосная башня Карлсберг, Копенгаген

— Моя жена — архитектор, — сказал Нильс, когда двери лифта разъехались в стороны и их взглядам предстала квартира. Ханна ни словом не прокомментировала ее размеры, а сразу бухнулась на диван, как будто она тут жила. Другие гости всегда бывали очарованы панорамным видом из окон — но не Ханна. Может быть, она и не такое видала, подумал Нильс, откупоривая бутылку красного вина. Она же астроном, так что ей наверняка доводилось лежать где-нибудь в Андах, наблюдая, как солнце исчезает в поясе Ориона… и все такое. Вид из окон башни Карлсберг этому не чета. Он протянул ей бокал.

— Можешь курить тут, если хочешь.

Его пронзило вдруг чувство вины, как будто он изменял Катрине. Ханна уже стояла у окна.

— Меня всегда завораживало…

— Что? — спросил он, подходя поближе.

— Смотреть на город сверху, вот как здесь. Или смотреть на Европу, когда подлетаешь к ней ночью, со всеми ее огнями. Понимаешь, о чем я?

— Нет. У меня не очень-то складывается с перелетами. Она запнулась на секунду.

— Нет? Не складывается?

Она посмотрела на него так, как будто только теперь что-то поняла.

— Что ты хотела сказать?

— Огни вокруг городов очень напоминают то, как собираются огни в космосе. Когда мы смотрим на галактики, Нильс, это выглядит точно так, — она указала на далекие огоньки на горизонте. — Фантастически огромные участки из ничего — и вдруг сноп света. Жизнь. Почти как город.

Нильс не знал, что на это ответить. Он вновь наполнил их бокалы.

— Стоит, наверное, позвонить Томмасо. Спросить, удалось ли ему что-то узнать.

— Что-то? У меня нет сил еще на что-то.

— Тогда я сам позвоню. Хочу просто проверить, возьмет ли он трубку. Переведешь мне, если он ответит, хорошо?

Нильс набрал номер. Никакого ответа. Он попробовал еще раз.

— Hello? English? Is this Tommaso Di Barbara sphone ? [105] Алло? Вы говорите по-английски? Это телефон Томмасо Ди Барбара? (англ.)

Ханна подлила себе еще вина. Из спальни доносился голос Нильса. Что это он сказал тогда? Ханна никак не могла выбросить его слова из головы. У меня не очень-то складывается с перелетами. Путешествия. Нильс закричал в спальне:

— What? Can I talk to him? I donʼt understand . [106] Что? Можно мне с ним поговорить? Я не понимаю (англ.).

Нильс прошел из спальни в ванную, она поймала его удивленный взгляд:

— Они, кажется, пытаются его найти. Я не совсем понимаю, что случилось.

Ханна последовала за ним, держа дистанцию. В ванной он снял перепачканную кровью рубашку и бросил ее на пол. Она не сводила с него глаз. Нильс повернулся к ней спиной, и хотя Ханна уже знала, что сейчас увидит, но все равно поначалу остолбенела.

— What? No? Tommaso ? [107] Что? Нет? Томмасо? (англ.)

Он пытался выжать из разговора что-то еще, но человек на том конце провода положил трубку. Нильс стоял, опираясь на раковину обеими руками. Ханна продолжала смотреть на него во все глаза. Наконец он обернулся.

— Там… он… — Нильс заикался и запинался.

— Он умер, — сказала она.

— Откуда ты знаешь?

— Вопрос в том, почему я не поняла этого раньше.

— Раньше? В смысле?

— Нильс. Он был номер тридцать пять.

Ханна видела, что Нильс перестал понимать, о чем она говорит. Тогда она переступила порог ванной и осторожно взяла его за руку.

— Что?

— Повернись-ка, пожалуйста.

Она повернула его спиной к зеркалу. Нашла маленькое зеркальце рядом с раковиной и протянула ему.

— Смотри.

Он не сразу понял, на что она указывает. На его спине разрасталась отметина. Пока еще нечеткая, больше напоминавшая сыпь, но форма не оставляла никаких сомнений. Он уронил зеркальце, оно разбилось. Плохая примета! И бросился прочь из ванной.

— Нильс?

Но он уже захлопнул за собой дверь спальни. Она крикнула ему вслед: