Джеймс Паттерсон - Умереть первым

Через четыре дня после стрельбы во Дворце изящных искусств я заставила себя отправиться на похороны Криса, которые должны были состояться в католической церкви в Хейуарде, откуда он был родом. Сидела я рядом с Сэмом Ротом и Уорреном Джейкоби, неподалеку от шефа полиции Мерсера, но на самом деле мне хотелось в этот момент быть рядом с Крисом. А когда стали произносить слова прощания, я не выдержала и расплакалась, не обращая внимания на удивленные взгляды его первой жены и двух сыновей-подростков. Джейкоби пытался успокоить меня, но это было не так просто.

К концу траурной церемонии я подошла к его бывшей жене и сочувственно пожала руку.

— Мне давно хотелось познакомиться с вами, — откровенно призналась я. — Он умер у меня на глазах.

Она посмотрела на меня с таким пониманием, на которое способна только женщина.

— Да, я знаю о вас все, — тихо промолвила она. — Вы красивая женщина и к тому же очень умная. Крис мне много рассказывал о вас.

Я слабо улыбнулась.

— А еще он говорил, что вы очень храбрая женщина, — добавила она. Я чуть не разрыдалась, но взяла себя в руки и хотела уйти, но она остановила меня: — Линдси, почему бы вам не остаться здесь, рядом с нами?

Департамент полиции устроил Крису достойные похороны. Все было чинно, солидно, а двадцать один залп в честь героически погибшего полицейского вызвал у всех слезы. Когда все закончилось, я медленно поплелась к машине, не зная толком, что делать и чем теперь заняться. У ворот кладбища меня ждали Синди, Джилл и Клэр.

— Линдси, поедем с нами? — сочувственно предложила Клэр.

Я посмотрела на них сквозь слезы и покачала головой.

— Я должна была быть на его месте. Не понимаю, зачем я позволила ему преследовать ее.

Подруги обняли меня и прослезились.

— Не оставляйте меня, девочки, — с трудом проговорила я.

— Оставить тебя? — удивленно переспросила Джилл.

— Ни за что на свете! — поддержала ее Синди. — Мы ведь одна команда, не так ли? И всегда будем вместе.

А Клэр мягко улыбнулась и взяла меня под руку.

— Мы любим тебя, Линдси.

Мы обнялись и медленно пошли к стоянке, позволяя прохладному океанскому ветерку осушить наши слезы.

В тот день у меня созрел план действий. В шесть часов вечера я приехала в департамент полиции и сразу же направилась к мемориальной доске, на которой были выбиты имена всех полицейских Сан-Франциско, погибших при исполнении служебных обязанностей в период с 5 октября 1878 года, когда был образован наш департамент, и до настоящего времени. Там уже суетился человек в рабочей спецовке, готовый добавить к длинному списку фамилий еще одну.

У нас давно установилась традиция не считать количество погибших, так как это было дурным знаком. Но я решила нарушить старое правило. Крис был девяносто четвертым в этом длинном списке. Завтра здесь соберутся все сотрудники полиции, городское начальство, родные и близкие, чтобы отдать традиционные почести храброму полицейскому, прекрасному сыщику и просто хорошему человеку. Я тоже приду сюда, но мне хотелось побыть с ним наедине, без лишних свидетелей и шумной толпы.

Через полчаса все было готово. Рабочий стер последнюю пыль с доски и отошел на несколько ярдов, словно любуясь своей работой. Я приблизилась и провела рукой по холодному и ровному мрамору.

Кристофер Джон Роли.

— Вы знали его? — участливо спросил рабочий, увидев слезы у меня на глазах.

Я кивнула и ощутила гордость. Еще бы мне его не знать!

— Мой напарник.

За время работы в полиции я привыкла к мысли, что все расследования, так или иначе связанные с убийствами, всегда оставляют после себя некоторую тайну, то есть вопросы, на которые не были найдены ответы.

Всегда, но только не на этот раз.

Однажды поздно вечером, через месяц после похорон Криса, я сидела дома, приготовила ужин, покормила Марту и хотела пойти с ней погулять, когда раздался стук в дверь. Стук был резкий, сильный и настойчивый. Так обычно стучит человек, который уверен в том, что ему откроют. Поскольку из домофона мне никто не звонил, я подошла к двери и посмотрела в глазок. Каково же было мое изумление, когда я увидела перед дверью Николаса Дженкса.

Поначалу я просто не поверила своим глазам. Он был в голубом блейзере, белой рубашке и темно-серых слаксах. А на лице — наглое выражение, которое мне было хорошо знакомо по предыдущим встречам.

— Неужели вы не откроете мне, инспектор? — спросил он с хамоватой ухмылкой. Весь его вид говорил, что быть такого не может, чтобы ему не открыли дверь.