Кристиан Мёрк - Дорогой Джим

Что он делает, черт подери?! Кто тянул его за язык? Впрочем, слишком поздно — слово, как говорится, не воробей. Краем глаза Найалл заметил, как второй мужчина, до этой минуты сидевший молча, встал и неторопливо направился к барной стойке, — и машинально сжал кулаки, когда тот остановился в двух шагах от него. На лицо мужчины Найалл не смотрел — взгляд юноши намертво прилип к его башмакам. Судя по всему, дорогие, от-кутюр, когда-то любовно сшитые вручную и явно не знавшие ни дождя, ни снега, сейчас они выглядели изношенными, украшавшие их крохотные латунные подковки уныло позвякивали, точно старые ключи в кармане. Повязанный на шее галстук, пропотевший и засаленный, казался грязно-серым — хотя когда-то, вероятно, отливал роскошной синевой.

— Трое, говорите? — переспросил мужчина абсолютно безжизненным голосом, заставив Найалла оторваться от созерцания его туфель и повнимательнее взглянуть ему в лицо. Наверное, в молодости мужчина был красив — на вид ему казалось не больше тридцати пяти, но избороздившие лицо морщины делали его старше. Темные мешки под глазами выдавали в нем человека, которого жизнь, порядком попинав, вышвырнула на обочину, да так и оставила там… Что таилось в его взгляде, Найалл не мог угадать — жалкая полоска света, пробравшаяся в комнату через открытую дверь, исчезла, когда та захлопнулась. Колокольчик чуть слышно звякнул.

— Да, трое, — храбро соврал Найалл, стараясь не выдать себя. Мужчина за стойкой качнулся. Э-э-э, старик… похоже, дело плохо, промелькнуло в голове у Найалла. Волна адреналина разлилась по крови, ударила ему в голову — сейчас ему сам черт был не брат. — Не думаю, что они уже приехали. Они велели ждать их тут — сказали, что появятся к открытию.

— Да? Ну, выходит, повезло тебе, парень, потому как мы с прошлого вечера не закрывались, — проворчал бармен, поставив свежую пинту перед Найаллом. Вторую такую же кружку он подтолкнул в сторону мужчины с пустым взглядом.

— А как их зовут-то? — поинтересовался мужчина с засаленным галстуком, в голосе его неожиданно появились умоляющие нотки. Приоткрыв рот, он воззрился на Найалла с таким видом, будто вся его жизнь зависела от того, что тот скажет, — и это почему-то страшно напугало Найалла. Он уже мысленно прикидывал, кому первому лучше врезать, если парню за стойкой вздумается вытащить бейсбольную биту или что у них там принято держать на всякий случай. — Пожалуйста, — настаивал мужчина. — Видите ли… у меня тоже когда-то в городе были три знакомые девушки. — Голос его вдруг угас, и бедняга вновь тупо уставился на кружку. — Забавные коленца иной раз выкидывает жизнь. Да, забавные…

— Спокойно, Финбар, — вдруг с неожиданной мягкостью в голосе перебил мужчина за стойкой. А потом бросил на Найалла взгляд, которым ясно дал понять, что тип в потрепанных туфлях от Гуччи, может, и выглядит странно, но с головой у парня все в порядке. — Ты ведь спрашиваешь об этом у всех, кто заглядывает сюда. А этот юноша уже уходит, — добавил он, послав ошеломленному Найаллу еще одну белозубую голливудскую улыбку, заготовленную специально для тех идиотов, которые являются в город, не удосужившись даже придумать приличную байку.

— Спасибо за пиво, — кивнув, Найалл вскинул на плечо насквозь промокший рюкзак и двинулся к двери. Что-то в этом опустившемся мужике с засаленным галстуком показалось ему смутно знакомым… но память молчала. Чувствуя, как взгляды обоих мужчин буравят ему спину, Найалл прошел мимо пустой клетушки — и тут вдруг что-то вспыхнуло у него в мозгу. Только сейчас он сообразил, что Фиона с сестрами в свое время один раз сидели именно там, где еще пару минут назад мусолил окурок тип с потухшим взглядом — и было это в тот день, когда они ждали выступления Джима.

На этом озарения не закончились — едва оказавшись на узкой улочке, Найалл вдруг понял, кто на самом деле этот опустившийся тип. И мысленно дал себе пинка — за то, что не догадался об этом раньше.

Нет, сердце Финбара разбила не измена Фионы, а ее смерть. То, как она ушла из жизни, сломило его окончательно.

Между тем поверхность моря у самого берега посветлела и засверкала, как серебро, но Каслтаунбир не спешил просыпаться. Лицо боевика ИРА даже на расстоянии казалось таким же хмурым и неулыбчивым, как и прежде. Вывеску, бившуюся о машины на стоянке, наконец сорвало на землю, и порыв ветра, подхватив щит, потащил его к пристани, где жалобно дребезжали оставленные кем-то велосипеды. Найалл подставил лицо солнцу, встававшему из-за острова Беара, потом принялся карабкаться на покрытый мхом утес. Он уже подумывал о том, чтобы свернуть на ближайшую улочку, отыскать укромную скамейку да вздремнуть часок-другой, как вдруг увидел синюю патрульную машину, неторопливо двигавшуюся по улице. Сидевшая за рулем молодая женщина в форме опустила голову на грудь, уткнув подбородок в воротник. Внезапно Найалл вспомнил, что чуть раньше заметил на дороге щит. Что же там было написано? Что-то по-ирландски… кажется, гостиница.