Лоренсо Сильва - Нетерпеливый алхимик

Я взвесил доводы Чаморро. Ее отличали здравомыслие и особый дар выделять из вала информации не существенные на первый взгляд мелочи — отменное качество, тем более для сыщика, занятого анализом противоречий и нестыковок. Именно это ее качество заставляло меня признать в ней незаменимую помощницу в настоящем с задатками прекрасного следователя в будущем. Но во всем надо соблюдать определенный порядок, и я продолжал настаивать на своем.

— Мы не знаем, какого рода узы их связывали. А вдруг они вообще между собой не разговаривали. Вспомни, как мы удивились, когда выяснилось, что Тринидад проводит много времени вне дома и что он крайне скрытный человек. Я учту твое замечание при новой встрече с Бланкой, если в таковой будет надобность. Сейчас на повестке дня стоит Салдивар, и пока мы им занимаемся, не стоит отвлекаться на других фигурантов.

Осуществить слежку за перемещениями Салдивара да еще так, чтобы оставаться вне поля зрения его мощной службы безопасности, задача, прямо скажем, не из легких. Часто приходилось намеренно выпускать объект из виду, пока нас самих не застукали его телохранители. Как бы там ни было, дневные труды нашего подопечного не отличались разнообразием. Салдивар рано выходил из дома и приезжал в офис в семь утра. В десять он делал двухчасовой перерыв для игры в теннис или четырехчасовой — для игры в гольф. В первом случае он возвращался в офис и работал там до трех, а во втором, — ехал домой обедать. С шести тридцати до девяти тридцати или десяти вечера Салдивар снова работал, а потом отправлялся ужинать, причем в неизменном одиночестве и в одном и том же месте — маленьком ресторанчике с баснословными ценами в центре города. Домой он попадал где-то в двенадцать — двенадцать тридцать. На следующее утро все повторялось сначала. По нашим подсчетам, Салдивар спал всего шесть часов в сутки, хотя не исключено, что ему удавалось урывать еще часок для сиесты. [65] Сиеста — послеобеденный сон.

За время наблюдения, а оно продолжалось около четырех дней, произошло единственное, достойное внимания событие: к нему домой приезжал Эхеа. Да и то, поразмыслив, мы не нашли в этом ничего странного: стремление босса обменяться впечатлениями со своим подчиненным после того, как я побеседовал с ними обоими, выглядело вполне естественным. В какой-то момент нам показалось целесообразным запросить санкции на прослушивание его телефонных разговоров, но, опять же поразмыслив, мы поняли нерациональность такого шага. По сути, нам нечем было обосновать свою просьбу, но, даже при положительном решении судьи, у Салдивара, равно как и у Эхеа, хватило бы ума не сболтнуть лишнего. Подобные меры эффективны лишь в том случае, когда имеешь дело с мелкими жуликами или с людьми, не чувствующими за собой никакой вины.

Следующая стадия операции приходилась на пятницу. Для ее проведения мы выбрали ресторан, где бывал Салдивар, и, чтобы не остаться на бобах, зарезервировали столик загодя, то есть в четверг. Этим занялся я, оформив заказ на имя мифического Альваро Руиса-Кастресаны. Все сошло гладко, не считая того, что моя храбрая помощница поддалась внезапному приступу паники:

— А вдруг встреча сорвется, тогда кто будет платить?

— Сядешь за столик и закажешь воды, — вразумлял я ее. — Если Салдивар не появится, выжди какое-то время и расплатись по счету. Затем поднимайся и уходи. Не запросят же они тысячу дуро за одну бутылку! А если он соизволит прийти, но не станет искать твоего общества, опять же поднимайся и делай ноги, но прежде громко помяни всю родню Альваро до седьмого колена. Метрдотель тебе только посочувствует — вот увидишь. А тут, может, и наш голубок клюнет.

— Мужчинам легко рассуждать.

— Не так легко, как ты думаешь, Виргиния, — заверял я и был вполне искренен.

В пятницу, когда я около полудня зашел в офис утрясти некоторые моменты вечернего действа, мне сообщили о телефонном звонке. Меня разыскивал секретарь гвадалахарского суда, который осуществлял надзор за делом Тринидада Солера. Он даже оставил свой номер — поразительная настойчивость, принимая во внимание, что чиновники впервые за время следствия удосужились проявить инициативу. Я тотчас позвонил.

— Не беспокойтесь, у нас вопрос чисто формального характера, — проговорил голос в трубке с непривычной для моего слуха сердечностью. — Мы наводим лоск для предстоящей ревизии, и его честь поручил мне узнать, на каком этапе находится расследование убийства Тринидада Солера.