Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Места у них оказались хорошие – шестнадцатый ряд партера в центре. С потолка стекали невесомые струйки прохлады.

– Вот он – рай на земле. Главное, чтоб не выше двадцати по Цельсию, – заявил Мышкин.

Он посмотрел на часы. Еще пятнадцать минут.

– Мне надо на секунду отлучиться. Повидать приятеля. Он здесь главным художником-осветителем. Зовут Женя Мамонов.

– Так важно? Именно сейчас?

Едва он переступил порог осветительской, как Мамонов, даже не поздоровавшись, зыркнул на него и отрывисто спросил:

– Контрамарку? Одну, две? Только живо!

– Я уже здесь, не нужна контрамарка, спасибо. Здравствуй, Женя.

– Привет. Ну, садись, посиди, – сказал он, прилаживая к фонарям цветные фильтры. – А лучше бы шел себе. Ты не вовремя! Зайди после концерта.

– Не могу, я с дамой.

– Тогда зачем притащился?

– Просьба. Маленькая. Совсем крохотная. После концерта проводи меня к ним. За кулисы.

– Тебе-то зачем? – обернулся Мамонов. – Насколько помню, ты даже испанского не знаешь.

– Они обе знают английский, говорить могут. Познакомишь?

– Чтоб потом хвастаться перед бабами?

– Зачем потом? – обиделся Мышкин. – Мне именно сейчас похвастаться надо. Организовать маленький приятный шокинг.

– Черт с тобой! – засмеялся Мамонов. – Умеешь ты за женщинами ухаживать, даже завидно… Хорошо. Их русский импресарио – мой приятель. Подойдешь сюда сразу, как начнут опускать занавес. Сразу, немедленно, понял?

– Сквозь толпу сразу не пробиться, – озабоченно сказал Мышкин.

– Пробьешься. Они на комплимент буду выходить раз пять, не меньше, потом бис. А что у тебя на башке? Теперь такой пирсинг носят?

– Никакой это не пирсинг! – обиделся Мышкин.

– Тогда что?

– Экспериментальный комплект микроантенн. Реагируют исключительно на ультра-микрокороткие электромагнитные волны и световые корпускулы. Весь космос ими забит. А никто не знает.

– Это еще что такое? – озадаченно оставил свой фонарь Мамонов.

– Я же сказал: эксперимент. Академия наук проводит. Государственная программа! «Универсальный солдат» называется. Я – главный участник и заместитель руководителя. Неужели не читал?

– Не читал, – признался Мамонов. – Но слышал. Кажется, по телевизору говорили. Да?

Мышкин удивился, но вида не подал.

– Кажется, да – говорили. Точно говорили! – подтвердил он. – Но не все. Про меня пока нельзя говорить: военно-государственная тайна.

– Значит, и ты участвуешь… – с уважением сказал Мамоновы. – Не страшно?

– Это им должно быть страшно, – презрительно ответил Мышкин. – Тем, кто станет у меня на пути.

– Испанок не испугаешь?

– Наоборот, предложу тоже поучаствовать. Причем, официально. У меня полномочия от Академии наук. И от министра обороны.

– А государственная тайна? – не поверил Мамонов. – Они вроде бы до сих пор иностранки. И ты вроде только девчонке своей их показать хотел.

– Как ты же быстро втерся в мое доверие! – огорчился Мышкин. – В два счета из меня главный секрет вытащил. Теперь хоть ты не выдавай меня, – попросил он. – А то ведь посадят. На радость Путину. Не везет ему, бедняге с иностранными шпионами. Кого поймает, сразу выпускать приходиться.

– За кого меня принимаешь? – нахмурился Мамонов. – Зачем тогда вообще говорил? Я тебя за язык не тянул.

– В тебе, Женя, я всегда уверен. Знаю, что не выдашь. Все, бегу!

Концерт шел полчаса, сорок минут, пятьдесят. Мышкин встревожился: испанки так и не появлялись. В одиночку Лещенко снимал аплодисменты неувядающим комсомольским баритоном. Мышкин растерянно осматривался, ерзал в кресле, нетерпеливо покашливал. Глянул искоса на Марину. Она спокойно смотрела на сцену и время от времени неторопливо, чуть слышно аплодировала.

Зажегся тусклый свет. Она посмотрела на него вопросительно.

– Будут! – нервно сказал он. – Вот сейчас, после антракта, и будут.

– Они тебе, конечно, пообещали?

– Почти, – скромно признался Мышкин.

– Что значит «почти»?

– Я у Мамонова встретил их русского импресарио. Испаночки прислали его ко мне с просьбой.

– Кто-кто прислал? – удивилась Марина.

– Мария Мендиола и Мариса Перес.

– С просьбой? К тебе?

– С просьбой. Ко мне.

– О чем же они тебя просят? Секрет? – усмехнулась она.

– Лично от тебя – никакого секрета, – великодушно заявил Мышкин. – Испаночки очень просят меня – подчеркиваю: именно меня! – зайти к ним после концерта в уборную, сиречь в гримерную. Давненько не виделись. Соскучились. Это и есть мой главный сюрприз. Познакомишься, поболтаем о том, о сем…