Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Хорошо, – согласился Мышкин. – Не возражаю.

– Знаешь, ко мне бабушка пришла. Полгода не виделись. А ты Зоя, откуда звонишь? Из дома?

– С Северного полюса, – ответил Мышкин.

– Понятно, Зоенька. То-то я тебе по проводу звонила, никто трубку не снял, – упрекнула Марина. – Ах, вот оно что!.. Тебя не было дома, говоришь?

– Естественно, – подтвердил Мышкин. – Если я до сих пор в морге. Здесь мой дом.

– Нет, Зоенька, сейчас не могу – бабушка зовет. Перезвоню тебе через пару минут.

Мышкин дал отбой и сунул трубку в карман. Все вокруг вертелось, как на карусели. Он закрыл глаза – карусель остановилась. Мышкин испугался: «Совсем окосел. Не дойду, упакуют в вытрезвитель. Но Литвак не станет меня вытаскивать».

Тут Литвак перед ним и вырос. Совершенно трезвый.

– Надо позвонить по срочному делу, – сказал он. – Дай мобилу.

– Надолго?

– Пара минут.

– Звони, – Мышкин достал из кармана мобильник, но Литвак неожиданно выхватил телефон у него из рук и стал торопливо нажимать на кнопки.

– Сбрендил? – возмутился Мышкин и тут же с внутренним холодом понял: Литваку нужен последний набранный номер. – Ну, Женя, ты хам! Может, и в заднем проходе у меня пороешься?

– Дай срок, пороюсь, – пообещал Литвак. – Кому звонил?

– Тебе-то что?

– Скажи, кому звонил.

– Пошел к черту!

– Скажи… – протянул Литвак и пошатнулся, но не совсем натурально.

– Звонил я самой мадам Баттерфляй. Доволен? Завидуешь?

Он вырвал телефон из рук Литвака и – вовремя: мобильник опять зазвонил.

– Это я, – сказала Марина.

– Здравия желаю, товарищ полковник! – бодро отозвался Мышкин и отступил от Литвака на несколько шагов. – Желаю добровольцем отправиться на военные сборы.

– Время, место? – рассмеявшись, спросила Марина.

Мышкин глянул на Литвака. Тот вслушивался, выставив вперед левое ухо. На правое он, как и Мышкин, тоже был глуховат.

– Сейчас, – сказал Мышкин и пошел к себе.

– Извини, – сказал он в трубку, закрывая дверь. – У нас тут давно уборку не делали, не подметали, вот и завелись любители чужих разговоров.

– Вы что-то хотели мне сказать, Дмитрий Евграфович?

– И даже спеть! Разрешаю, кстати, говорить мне сердечное «ты». Очень хочется узнать – не всерьез, а так, шутки ради: мы могли бы куда-нибудь пойти вместе? Обогатиться духом. Для начала.

– Только духом? – снова рассмеялась она.

– Остальное по желанию.

– А точнее?

– Большой секрет. Но не пожалеешь. Будет сюрприз.

– Знаешь, – задумчиво произнесла Марина. – Какая-то двусмысленность в твоих словах. Мне не нравится.

– Только не говори «нет»! – торопливо сказал Мышкин. – А вдруг я дам тебе второй шанс?

– Ужас. Разве такое возможно?

– Нет. Невозможно. Впрочем, как хочешь. Я же сказал: вопрос чисто теоретический.

– Тогда все будет зависеть от обоснования твоей теории.

– Понял! Позвоню через пару дней, – и немедленно дал отбой, потому что приоткрылась дверь и просунулась борода Литвака.

Мышкин торопливо убрал из определителя номер Марины.

– Снова звонить пришел? Может, хватит, назвонился?

– Требую продолжения банкета! – мрачно заявил Литвак.

К полуночи Литвак уложил свою бороду на тарелку с остатками буженины и захрапел.

Ухватив его за ноги, Мышкин поволок Литвака по кафельному полу, точно мешок с картошкой, в морг, бросил в угол у двери знаменитый рваный матрас и небрежно свалил на него Литвака.

Неожиданно раздались три мощных удара в железную дверь. Мышкин глянул на часы – половина первого.

– Что за черт в такое время! Ждешь кого, Толя?

– Как и ты.

– Тогда кто может быть?

– Татарин, – ухмыльнулся Клюкин. – Или незваный гость, что еще хуже.

– Неправильный ответ! – огорченно сказал Мышкин. – Слышал про специальную резолюцию Совета Безопасности ООН? Недавно приняли по требованию татарских националистов. Теперь никто не имеет права говорить: «Незваный гость хуже татарина». Иначе попадешь под международный трибунал в Гааге. Прямо в лапы Карлы дель Понте.

– А как теперь надо?

– Теперь надо: «Незваный гость лучше татарина!» Открой.

– Кто? – крикнул Клюкин через дверь.

– Гость, – ответил хриплый бас. – Богатый и интересный.

Клюкин растерянно обернулся к Мышкину:

– Ну, что я сказал? Татарин.

– Открывай, – приказал Мышкин.

Проскрипела стальная дверь, два санитара внесли покойника.

– Вы что, мужики? – возмутился Клюкин. – Совсем умом тронулись? До утра не могли подождать?