Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– Кому нет, а кому доступен… – пробормотал Сергей. Он достал из подмышечной кобуры ТТ с лазерным прицелом и сунул за ремень сзади.

– У вас токарев? – поинтересовался Мышкин.

– У большинства наших.

– А что же беретта, глок или зброевка? Не пользуетесь?

– Хорошие машинки, но с родным ТТ не сравнить. Любой кевлар пробивает.

Сергей засунул пистолет за пояс сзади и сказал:

– Я иду первым. Держитесь в метре. И, в случае чего, немедленно выполнять мои команды. Не раздумывая!

Когда Сергей ушел, Мышкин бросился к телефону и набрал городской номер Марины. Прозвучало только два длинных гудка, как вдруг раздался долгий и пронзительный звонок в дверь. Мышкин бросился к двери и увидел на мониторе двух полицейских с укороченными калашами. На рукаве одного из них можно было различить изображение совы. Мышкин облегченно вздохнул, но на всякий случай спросил – недовольно и с угрозой:

– Кого черт несет?

– Дмитрий Евграфович? – прозвучало в домофоне.

– Я есть.

– Фамилия!

– Еще чего! Зачем вам моя фамилия?

– Немедленно отвечайте! – потребовал полицейский. – Немедленно, иначе дверь будет взломана!

– Ну, Мышкин.

– Дмитрий Евграфович Мышкин, вы ничего не забыли сделать, когда вошли в квартиру?

– О, Господи, твоя воля! – он хлопнул себя по лбу. – Сигнализация!

– Снимите!

– Один секунд!

Отключив сигнализацию, спросил:

– Вы хотите войти?

– Подождите…

Полицейский вытащил из кармана мобильник, позвонил и, услышав ответ, сказал:

– Все в порядке. Отбой пошел. В следующий раз будьте внимательнее. За ложный вызов будете платить.

– Так зайдете? – он взялся за замок.

– Теперь незачем.

Он снова бросился к телефону. Набирал квартирный, потом мобильный, снова квартирный. Так прошел час.

Тогда он набрал номер Клюкина.

– Толян, друг мой! – закричал Мышкин, не давая Клюкину опомниться. – Умоляю – выручи! Только ты меня можешь спасти!

– Что? Что такое? – забеспокоился Клюкин. – Ты где?

– Дома, в городе.

– А говорили, будто ты уехал.

– Я уехал, но на минутку вернулся. Толь, умоляю! У меня мобилу в метро сперли. А может, сам посеял. Труба нужна. Позарез! Вопрос жизни и смерти!

– Жизни и смерти? – еще больше обеспокоился Клюкин. – Что ж тут делать… Когда надо? Завтра привезти?

– Нет! – отчаянно закричал Мышкин. – До завтра никак, невозможно! Сейчас! Немедленно! Привези, прошу тебя. Я не могу сейчас выйти из квартиры.

– Почему не можешь?

– Я тебе все расскажу – обещаю! Так получилось.

– Ладно, – безрадостно сказал Клюкин. – Правда, у меня дама… Но если так… А как же я без трубки? – снова обеспокоился он.

– Я тебе деньги дам, купишь новую – прямо сейчас и купишь. У метро магазин. Ты давно хотел нокию с видеокамерой – вот и купишь сейчас! И будет у тебя два мобильника.

– Нет, это ты себе купишь новую! – отпарировал Клюкин. – А я уж как-нибудь… Надолго тебе?

– До завтра, до утра. Завтра и верну.

– Вот и хорошо. Ночью я никому не звоню. А то развел: «Купишь себе две трубки, пять трубок!.. Десять!..» Я ж не ростовщик тебе.

Через полчаса Клюкин с восхищением разглядывал новую дверь.

– Класс! Мечта! Перейду к тебе жить! А, может, и работать.

– В любую минуту! – согласился Мышкин. – И твой прозекторский стол тут поставим. В прихожей.

– Вонять будет… – озабоченно заключил Клюкин и потрогал правую щеку, которая была явно больше левой.

– Что с мордой? – спросил Мышкин.

– Черт ее знает! Флюс, наверное.

– «Наверное»? Никогда флюса не видел?

– У себя не видел. Если хочешь знать, я с детства ни разу не был у зубного врача.

– Боялся?

– Нет. С зубами повезло. Они у меня от бабки. Она в девяносто умерла и все зубы при ней. Свои.

– Вот это действительно повезло! Как и мне. Только в детстве один раз был в кресле зубодера – молочный зуб выпадать никак не хотел.

Мышкин выждал, пока Клюкин выйдет во двор, и бросился вниз за почтой.

Ящик был забит до отказа рекламной дрянью. «Интересно, в интернете идет борьба со спамом. А это не спам?» Он вывалил рекламу в коробку, которую дворник поставил именно для этого. Остался только счет на квартплату и письмо с иностранной маркой. «Опять, подонки, враги народа, повысили плату! Сразу на треть и без всякого основания? Когда же вас на фонарях перевешают вместе с вашими кремлевскими паханами?»

Письмо было из Исландии от коллеги и приятеля Эли Андерссона. Шло оно из Рейкьявика целых полтора месяца, хотя на конверте была красная метка «express».