Николай Волынский - Год беспощадного солнца

– В другое бы время. Спасибо. Надо ехать. Начальство ждет.

– Куда?

– В ГУВД. На Литейный.

– Я так и не понял: это что такое? Арест?

– Даже не задержание! – заверил Денежкин.

– А что?

– Приглашение. И просьба. Мы приглашаем вас, то есть, предлагаем, по вашей собственной инициативе и добровольно, проехать с нами. Дело очень срочное. Оно касается вас лично. Следователь очень просит вас к нему приехать. Прямо сейчас. Добровольно и самостоятельно. А мы с сержантом окажем вам бесплатную транспортную услугу – машина во дворе.

– Слушайте, мужики! По-человечески сказать не можете, зачем я вам?

Полицейские переглянулись.

– Не имею полной информации. А если б и была, не имею права разглашать. – медленно произнес Денежкин. – Поэтому я вам не скажу, а вы, соответственно, сейчас ничего не услышите.

Он переглянулся с сержантом.

– Ладно… Я ничего вам сейчас не скажу, а вы ничего не услышите… Вам известна гражданка Шатрова?

– Какая еще Шатрова? – удивился Мышкин. – Откуда взялась? Что ей надо от меня?

– Ей уже ничего не надо, – ответил Денежкин.

Громила мотнул бритой башкой:

– «Ничего теперь не надо ей, никого теперь не жаль!» – бухнул он. – И кранты!

Что-то дикое показалось Мышкину в неожиданном цитировании романса Вертинского «Ваши пальцы пахнут ладаном».

– И коньяка «хеннеси» тоже не надо, – добавил жути капитан.

– При чем тут «хеннеси»? – встревожился Мышкин.

– Да ни при чем, – ответил капитан. – Просто к слову пришлось. Я его и не пробовал никогда. А вы?

Мышкин не ответил. Он уставился неподвижным взглядом на большой морской термометр на стене. Красный спиртовой столбик застыл у цифры 36.

– Вы про какую Шатрову?.. – наконец, тихо спросил он.

– Шатрова Марина Михайловна, проспект Шверника, дом шесть, квартира восемнадцать.

– И что Марина Михайловна? – голос Мышкин дрогнул.

– Уже ничего, – ответил капитан. – И вы, очевидно, были последним, кто ее видел перед смертью.

– Да что вы такое несете? – ошарашено произнес Мышкин. – Какая такая смерть? Кто умер?

– Вы не расслышали?

– Не расслышал! И не понял! При чем тут Шатрова?

– При том, что Шатрова Марина Михайловна убита.

– Вы с ума сошли! – крикнул Дмитрий Евграфович. – Это невозможно! Она не может умереть!

Идет расследование, возбуждено дело, – сочувственно вздохнул капитан. – Следствию нужна ваша помощь. Так что же, Дмитрий Евграфович? Поедем?

Мышкин не шевельнулся.

– Да не расстраивайтесь так заранее, – сказал капитан. – Конечно, неожиданно. Такое происходит всегда неожиданно. Все мы думаем: такое с кем угодно может случиться, только не с нами.

Мышкин окаменело молчал.

– Знаете, давайте не будем торопиться с переживаниями, – предложил капитан. – Ведь еще не факт, что убийство. Очень много неясностей. Следствие рассчитывает на вашу помощь. Да и у нас ошибки всякие бывают. Даже большие. Сами понимаете: наша служба и опасна, и трудна. Бывает, человек вроде тот, а адрес или год рождения – не тот. Или отчество другое. Начинаешь разбираться, а потом выясняется, зря людей тревожили.

Мышкин поднялся, достал из буфета валерьянку и вылил в рюмку весь флакон. Выпил одним глотком, запил из-под крана.

– Вот тут у нас арестовали одного парня, – продолжил Денежкин. – По фамилии Кошкин. Он, понимаете, захватил в собственность ночной клуб с подпольной рулеткой. Казино – незаконное, в подвале, дверь железная. Охрана – сплошь бывший ОМОН. И два страшных пса – доберманы. В общем, солидная была точка, серьезные люди туда ходили. Прокурор, вице-губернатор, два генерала полиции, главный смотрящий от воров в законе и даже очень известный киллер. Самое интересное, что хозяином казино был папаша того парня, Кошкина. Короче, захват чужого бизнеса. По-научному, значит, «рейдерство». Представляете? Кто-то несколько лет ишачил, делал фирму, ни сна, ни отдыха. А когда баксы закапали, приходит отморозок и говорит: «Было твое – стало мое!» Так он, Кошкин, не только бизнес украл у родного папаши, он своего родителя еще и завалил двумя выстрелами из глока.

– Из вальтера, – влез сержант Бандера.

– Субординация! – прикрикнул капитан Денежкин. – Старшего по званию перебиваешь. Сколько учить? Тут тебе не воровская сходка, сержант Бандера, а господин Мышкин – не вор в законе. Понял-нет?

Сержант растопырил пальцы веером.

– Поня́л, гражданин начальник! Поня́л.

– Значит, из глока папашу погасил двумя выстрелами, потом его секретаршу, которая папаше секс делала после работы. Потом еще и главбуха – до кучи. В общем, взяли, убийцу, упаковали и в СИЗО на Литейный. Он – в несознанку: дескать, ничего не знаю, ничего не видел, папаша мой вообще в другом городе живет, к тому же два года как помер. Прессовали мужика полтора месяца. Упрямый оказался. Потом стал постепенно признаваться, пошел на сотрудничество со следствием, расследование пошло, как по маслу. Обвинительное заключение готово, Кошкин ознакомился, все подписал… Суд через два дня. Как вдруг буквально за пять минут до процесса следователь случайно обнаружил, что им не Кошкин был нужен, а Кишкин! В буквочке ошибка, в одной буквочке! Представляете, Дмитрий Евграфович? Надо выпускать Кошкина. А как тут выпустишь? Много уже наработали. В общем, совершил Кошкин попытку к бегству. И прямо в СИЗО, не отходя от кассы, получил девять грамм в затылок.