Николай Волынский - Год беспощадного солнца

Клементьева всхлипнула и отвернулась.

Мышкину стало жаль ее. Он осторожно обнял Клементьеву за плечи.

– Ну, не сердись, Тань… Виноват, совсем истериком стал.

Она тихо заплакала. Мышкин достал носовой платок и бережно вытер ей слезы.

– Больше не повторится, – пообещал он. – Гадом буду!

Весь день Мышкин набирал номер телефона Марины – каждые полчаса, но без толку.

С большим трудом Мышкин заставил себя уснуть к половине третьего. Но через пять минут его разбудил мобильник.

Он нашарил под кроватью очки и, шатаясь из стороны в сторону, побрел на кухню. Трубка верещала из кейса.

На дисплее появилось изображение необычайно красивой женщины. Но только портрет ее слегка портила синяя борода, которую Мышкин пририсовал своей бывшей жене. И персональный рингтон ей выделил, какого нет ни у одного жителя планеты Земля.

Прозвучало вступление к неаполитанской песенке из «Лебединого озера» гениального композитора Петра Ильича Чайковского. И женское меццо-сопрано проникновенно исполнило:

– Ты хоть знаешь, что я иногда сплю? – недовольно спросил Мышкин.

– Ты шляешься по ночам, а не спишь! – отрезала Регина. – А ведь тебе не двадцать лет. Неужели до сих пор не дошло?

– Увы! Так что я могу для тебя сделать? – грустно вздохнул Мышкин.

– Ты уже все сделал, мерзавец! Какая же я дура, что не вернула после развода свою фамилию! Всё – рухнула моя репутация! Ты хоть соображаешь, что твои пакости задевают всех, кто имеет несчастье быть с тобой знакомым?

– Подожди, подожди! – забеспокоился Мышкин. – Притормози. А теперь объясни четко и популярно, кто тебя укусил. Или что там у тебя…

– Укусил? – возмутилась Регина. – Еще острить вздумал. Насильник! Маньяк проклятый! Жаль, что нет смертной казни, и такие негодяи, как ты, дышат одним воздухом с нормальными людьми. И со своими жертвами!

Мышкин не поверил своим ушам.

– Насильник? – переспросил он и свистнул. – Вона как! Вижу, мой рейтинг пошел вверх. Вот радость-то!

– Ягненка из себя строишь? Поздно, мерзавец, поздно!

– Неужели все бывшие жены такие же садистки? И что я тебе такого сделал? Если не считать развода и того факта, что тебе осталась квартира моих родителей, а я доживаю свой век над конюшней, где жила еще прабабушка.

На самом деле, в его доме при царе была каретная, а не конюшня. Однако конским навозом на лестничных клетках попахивало до сих пор, хоть и очень слабо.

– Теперь у тебя будет другая квартира. С решеткой! – пообещала Регина.

– Да объяснишь ты, наконец, черт бы тебя побрал!.. – взорвался Мышкин.

– Та девушка, Марина, дочь нашего профессора Шатрова, которую ты изнасиловал в поезде, набралась смелости и написала заявление в прокуратуру. Не побоялась твоих угроз. Понял, чудовище?

Минут пятнадцать Мышкин переваривал услышанное. Наконец вздохнул и спросил устало:

– Откуда ты взяла этот бред? Сама изобретаешь или сошла с ума, безнадежно?

– Если информация из ФСБ – бред, то с ума сошел ты. Короче, мой Андрей, по сердечной простоте своей, хотел тебя предупредить еще вчера. Думай, ищи адвоката или…

– Да пошла ты к черту, идиотка! – зарычал Мышкин и отключил связь.

Он стоял оглушенный, совершенно ничего не понимая. Окончательно спятила баба. Такого она еще не вытворяла. Но он скоро нашел объяснение.

Регина была энергетическим вампиром. И частенько подпитывалась, доводя Мышкина до белого каления.

В тишине квартиры раздраженно прокаркала ворона – три раза. И после каждого «каррр!» раздавался медный бой. Так теперь отмечала время кукушка в часах на кухне. Еще недавно она куковала, как и двадцать лет назад, – звонко, спокойно, может быть, немного задумчиво. Но как только на город обрушилась жара, кукушка неожиданно закаркала – хрипло и злобно. Как Ворона, которой где-то Бог послал кусочек сыра второй раз, а Лиса и этот у нее выдурила.

Мышкин утверждал, что и второй раз Лисица подошла к делу творчески. Она не хвалила Ворону, не просила спеть, а задала только один, но зловещий вопрос: «За кого голосовать будешь, растяпа, – за Путина или Медведева? Отвечай, если не хочешь, чтоб тебя обвинили в экстремизме!» – «За Медведева!», – с перепугу каркнула Ворона. Когда же Лисица с сыром скрылась, старая дура грустно подумала: «А если бы я сказала: «За Путина»? Что изменилось бы?»