Майкл Палмер - Пятая пробирка

У Бена перехватило дыхание.

Сходство лица на фотографии с первым комплектом портретных эскизов мадам Сони не вызывало сомнений. Из месива переломанных костей и разорванных тканей она воссоздала с поразительной точностью лицо человека. На карточке твердым мужским почерком было написано: Лонни Даркин, маленькая ферма, Пагсли-хилл-роуд, Конгда, штат Айдахо.

Бен невесело усмехнулся. После многих дней и столь­ких миль пути человек, которого он называл Гленном, об­рел настоящее имя и адрес. Теперь горькую правду пред­стояло узнать и семье в Айдахо.

Бен сунул карточку и фотографию в карман и вышел из офиса. Спустившись по лестнице, он секунду колебался, потом подошел к фургону и остановился в темноте перед дверью, размышляя. Он нашел то, за чем приходил, говори­ло его здравомыслящее «я», так зачем торопить события? Но, с другой стороны, возражала более авантюрная часть его «я», даже если и сработает сигнализация, он сможет выскочить из гаража и добежать до своей машины раньше, чем кто-нибудь успеет сообразить, в чем дело.

Бен чуть приоткрыл дверь, поставил около нее свою сумку, подошел к «эдвенчеру» и осторожно взялся за руч­ку. Дверь открылась, но не так, как он ожидал. От силь­ного удара ногой изнутри она распахнулась, ударив Бена в лицо, чуть не выбив из него дух, и отбросила на пол. На мгновение ослепнув от света внутри фургона, Бен смог лишь различить силуэт мужчины, чьи плечи едва помеща­лись в дверном проеме.

— Ты оказалась права! — сказал мужчина кому-то внут­ри фургона. — Тут и в самом деле кто-то есть.

Смеясь, мужчина спрыгнул с лестницы и в тот же са­мый момент, хотя и был босиком, нанес Бену два сокру­шительных удара ногой — один в грудь, второй в челюсть. Каллахэн, который уже встал на колени, отлетел к пол­ке с красками, и банки с грохотом посыпались на бетон. Оглушенный, Бен откатился в сторону и едва успел раз­глядеть, что мужчина одет в шорты и черную футболку, а светлые волосы доставали ему до плеч. В следующую секунду новый удар пришелся ему в бок, отозвавшись бо­лью в ребрах. Бен был уверен, что слышал, как хрустнула кость.

Боль в груди казалась невыносимой, кровь из разбитого носа залила рот и проникла в горло. Бен лихорадочно пы­тался отыскать помутневшим взором хоть какое-нибудь орудие или придумать убедительную историю, подходя­щую к обстоятельствам и способную хотя бы остановить избиение. Тут ему под руку попался баллончик с краской, крышка с которого, очевидно, соскочила.

— Конни, черт бы тебя побрал, вылезай сюда и выклю­чи свет! — заорал блондин, нагибаясь, хватая Бена за отво­роты куртки и поднимая его, как куклу

Молясь, чтобы в баллончике оказалась краска и голо­вка распылителя смотрела в нужном направлении, Бен, которого все еще тянули куда-то вверх, сумел развернуть руку, поднес баллончик к лицу своего обидчика и нажал на распылитель. Струя темной краски ударила с расстояния в шесть дюймов и мгновенно залила глаза нападавшего. Громко выругавшись, он отскочил назад, тщетно стараясь стереть краску руками. Когда громила свалился на сту­пеньки фургона, Бен уже был у двери.

— Боже, Винсент! — раздался женский крик, а Бен, при­жимая к себе драгоценную сумку, выскочил в переулок и, превозмогая боль, бросился на Лавровую улицу.

Боги не различают свойств того или иного человека.

Платон, « Государство», кн. X

Первым, что услышал Джо Энсон, придя в себя, было постоянное шипение респиратора, мягко качавшего воз­дух в его изуродованные болезнью легкие. Вторым — мерное гудение реактивного двигателя. Они летели на восток, за четыре с лишним тысячи миль от Камеруна в индийский город Амритсар, где его уже ждала бригада хирургов. Многолетняя изнурительная борьба, которую вел Энсон буквально за каждый вдох, должна была скоро закончиться.

Он знал, что в его горло вставлена эндотрахеальная трубка, но данный факт не сильно его заботил. Наверное, это благодаря лекарствам, думал он, какой-то наркотик, успокаивающее, плюс несколько капель блокиратора па­мяти... Психофармакология все больше и больше становилась похожей на «умные бомбы» военных — она с такой же точностью находила свои цели в мозгу. Но каким бы ни яв­лялся этот коктейль из медикаментов, он действовал. Джо совершенно не испытывал чувства удушья, на которое так часто жаловались пациенты после интубации.

Сейчас он ощущал только облегчение и печаль. Облег­чение от того, что испытание легочным фиброзом подхо­дит к концу, а печаль, поскольку для этого потребовалась смерть другого человека.