Джастин Скотт - Девять драконов

— Со мной все в порядке, — заверила она его.

— Дай-то Бог, — прошептал он. Он помог ей сделать несколько глотков воды из стакана.

— Как долго ты здесь?

— Недолго.

— Шестнадцать часов, — перебила его сиделка, которая прибежала, когда мониторы показали, что Викки очнулась. — Вам нужно пойти поспать, мистер Цин, а не то нам придется положить вас рядом с ней.

— Я готов, — усмехнулся Альфред, подмигивая Викки.

Но даже и тогда он тревожно искал признаки пробуждения в ее глазах. Она очнулась окончательно, и они съели свой больничный обед, отмечая, как и обещал Альфред, окончательное заключение сделки: он купил-таки Китайскую башню, которую на гонконгский манер переименовал в Цин — Китайскую башню.

Потом неожиданно Альфред исчез.

Извиняющийся факс из Торонто объяснил, что он уехал в Канаду по их делам с возвращением эмигрантов. Казалось очень странным, что он в такое время уехал из Гонконга, и Викки подозревала, что у него был еще какой-то мотив. Возможно, Альфред добивался попутно еще и канадско-китайских инвестиций — сейчас, когда он стал таким знаменитым, это могло сработать. Вскоре после этого появились первые розы, что было очень приятно, хотя она куда больше предпочла бы слышать его веселый голос по телефону или просыпаться под его улыбку.

— Ты действительно думаешь, что это Альфред посылает эти розы, тетя Викки?

— А кто же еще? Мао?

— Кто?

— Мао Цзэдун. Разве вас больше не учат истории?

— Бьюсь об заклад, это Чип, — сказала Миллисент.

— Чип? — отрезала Мелисса. — Чип не может себе позволить столько роз. Он всего лишь полицейский.

— Мелисса! — закричала Фиона. — Что это за разговор?

— Розы дорогие, мамочка, — объяснила десятилетняя девочка. — Чип не зарабатывает много денег. Посмотри на его неуклюжий автомобиль.

Миллисент фыркнула, покраснев и потеряв дар речи от такой атаки на ее предмет обожания. Викки засмеялась.

— Дитя Гонконга душой и сердцем, Фиона. Самое время отправить ее в Шотландию научиться кое-каким другим ценностям.

— Мне можно? — закричала Мелисса. — Мне правда можно, мама?

И Миллисент, которую Фиона предпочитала держать в Гонконге, чем отправлять в Гордонстаун совсем одну почти сразу после смерти дедушки, просияла от неожиданной перспективы.

— Не сейчас. Ты еще слишком маленькая.

Младшая дочь Фионы посмотрела на нее решительным взглядом.

— Тогда я поеду в Гордонстаун, когда китайцы выкинут нас отсюда.

— Никто нас отсюда не выкидывает! — отрезала Викки голосом, даже еще более резким, чем когда она предупреждала не передавать ее замечание насчет Питера. Мать и дочери обменялись взглядами и замолчали.

Наконец Фиона спросила:

— Так твой доктор фактически выписывает тебя?

Викки взяла себя в руки и с улыбкой ответила:

— Я сказала, что разнесу полздания, если он этого не сделает. Ну, спасибо вам всем. Рада, что вы зашли ко мне. Но мне нужно работать.

— Девочки, бегите вперед. Я немного поговорю с вашей тетей.

— Приходите завтра вечером, юные леди. И захватите с собой домашнее задание.

Они поцеловали Викки на прощание и убежали. Фиона закрыла за ними дверь и вернулась к кровати. Она поправила простыню и взбила подушку.

— Послушай, Викки. Старик доктор прав. Ты должна позволить хоть чему-то выйти наружу. Иначе ты взорвешься.

— Не начинай все сначала. У меня просто голова трещит.

— Если не я, так кто это сделает?

— Никто, — ответила коротко Викки. — К моему счастью. Хватит уже с меня этих докторов и терапии. Мне гораздо лучше, и я должна работать.

— Ты говоришь совсем, как твой отец.

— Ту Вэй Вонг тоже мне это сказал. Я приняла это как комплимент.

— Я не имела в виду это как комплимент, — возразила Фиона.

— Фиона, я найду этому выход наружу по-своему и в свое время. Это все, что я могу сказать. Спасибо, что пришла. Надеюсь, ты проведаешь меня с девочками утром.

— Я оставлю их, а сама повидаюсь с твоей матерью.

— Спасибо тебе. Надеюсь, это тебя не очень затруднит.

Фиона сказала:

— В сущности, она согласилась пообедать со мной в яхт-клубе.

— Не на яхте? Как тебе удалось зазвать ее на берег?

— Просто попросила.

— Ты можешь попросить ее навестить меня?

— Для твоей мамы очень тяжело приезжать на Пик. Она приходила каждый день, когда ты была в опасности. Но когда она узнала, что ты поправляешься, она решила, что все в порядке. Вся ее жизнь была здесь. Дом, друзья…

— Конечно.

— Она тоже горюет о твоем отце, ты же знаешь. Она его по-прежнему любит. Дай ей передышку, Викки.