Тэми Хоуг - Ночные грехи

Все поплыло в глазах, когда он перевел взгляд на свои руки, лежащие на столе. Попытался сфокусироваться на махровых краях полуперчаток, тщательно натянутых, чтобы скрыть напоминание о его пребывании в Уолла-Уолла. Он все еще помнил сокрушительный вес байкера, который сидел на нем, в то время как человек по имени Игла накалывал буквы на верхних фалангах его пальцев. Он все еще помнил резкий смех, когда умолял их прекратить. Татуировка была наименьшим злом из всего, что они сотворили с ним за те пять лет. На его неоднократные просьбы о милосердии они отвечали садизмом.

— …есть ордер на ваш арест за нарушение правил условно-досрочного освобождения…

Они могут отослать его назад. Эта мысль, как стрела, пронеслась сквозь него, доставив ужасные муки.

— Мы знаем, что ты сделал с тем мальчиком тогда в Вашингтоне, Оли, — сказал Митч Холт. Он шагал взад и вперед позади женщины, опустив руки на пояс. — А сейчас мы хотим знать, что ты сделал с Джошем Кирквудом.

— Ничего.

— Давай, Оли! Не тяни время! Ты уже засветился. У тебя была возможность, у тебя есть фургон…

— Это был не я! — прохрипел Оли, подняв лицо и впиваясь взглядом в Холта.

Полицейские никогда не верили ему. Они всегда смотрели на него как на грязь, которую надо соскоблить с обуви. Вроде куска собачьего дерьма. Уродливой козявки, раздавленной и истекающей слизью. В лице Митча Оли увидел ту же комбинацию недоверия и отвращения, какую он видел слишком часто. Но даже при том, что это повторялось раз за разом на протяжении всей его несчастной жизни, он продолжал чувствовать, когда еще не тронутые его кусочки ломались внутри.

Он никогда и никому не хотел причинять вреда.

Его губы задрожали и искривились от подступающих к горлу рыданий. Оли крепко сжал зубы, чтобы не закричать. Он положил руку на макушку и вытер похожие на щетину швабры волосы. Затем провел ладонью вниз по лиловому родимому пятну и над стеклянным глазом. Он чувствовал себя, как в парной бане из-за тяжелой зимней одежды. Его штаны и длинная нижняя рубашка прилипли к телу там, где он обмочился. Запах мочи ударял в нос.

— У тебя был сообщник?

— Джош в порядке?

— Сотрудничество будет иметь значение, когда дело дойдет до обвинительных актов.

— Он в безопасности?

— Ты приставал к нему?

— Он жив?

Вопросы сыпались, как непробиваемое бесконечное заграждение. И между ними внутренний голос вопил: Ответь мне, Лесли! Ответь мне! Ответь мне!

— Прекрати! — закричал он, хлопая себя по ушам. — Прекрати! Прекрати!

Митч стукнул кулаками по столу и склонился над ним.

— Ты думаешь, что это плохо, Оли? Ты хочешь, чтобы мы прекратили задавать тебе вопросы? Как ты думаешь, что чувствуют родители Джоша? Они не видели своего маленького мальчика неделю. Они не знают, жив ли он или мертв. Ты можешь хотя бы представить, насколько им плохо, как они страдают? Ты думаешь, они не хотят прекратить все это?

Оли не отвечал. Он уставился на стол, отделанный под орех, его голова и плечи вздрагивали. Митч еле сдерживал желание схватить его за горло и трясти, пока не выскочат глаза.

— Мистер Сьюик, — произнесла Меган голосом холодным, как полированный мрамор, — вам неплохо бы знать тот факт, что пока мы с вами разговариваем, команда экспертов-криминалистов проводит тщательный обыск вашего дома и машины.

— Пока ты обвиняешься в похищении ребенка, Оли, — сказал Митч жестко. — А если мы не найдем Джоша живым — если мы не найдем Джоша вообще, — тебя уроют по полной за убийство. Ты никогда не увидишь солнечного света.

— Вы сможете помочь себе, только сотрудничая с полицией, мистер Сьюик.

Оли уронил голову на руки.

— Я не сделал ему ничего плохого.

Раздался стук, и Дэйв Ларкин просунул голову в дверь. Его улыбка пляжного завсегдатая не помещалась в поле зрения.

— Агент О’Мэлли?

Официальное обращение вызвало такую же тревогу, как и мягкое выражение его лица. Меган поднялась и выскользнула за дверь в узкий коридор, освещенный резким сиянием люминесцентных ламп. Телефоны постоянно звонили в комнате дежурной команды внизу, где уровень активности явно не соответствовал позднему часу. Пэйдж Прайс, возможно, была вне конкуренции, но все хотели проявить себя прежде, чем закончатся десятичасовые новости.

— Заговорил? — поинтересовался Ларкин.

— Нет. Что там у него в доме?

— Ох, черт! Там просто невероятно. Ты не поверишь, какими вещами он забит! У него, должно быть, тысяча книг и пять или шесть компьютеров.