Жан-Кристоф Гранже - Кайкен

— Вы уверены, что в дом вломился именно этот тип?

— Конечно.

Фифи умел лгать не лучше Пассана. Они не верят, что опасность миновала. Не могут утверждать, что мужчина, совершивший нынче ночью акт самосожжения, был именно тем злоумышленником, что проник к ним в дом. Но, не желая разделить с ней свои тревоги, предпочитают вешать ей лапшу на уши.

— Следовательно, все наши проблемы в прошлом? — настойчиво допытывалась она.

Панк с легкостью отбил удар.

— Все зависит от того, что ты называешь проблемами, — хохотнув, ответил он.

— Обезьяну в холодильнике. Вампира, сосущего кровь из моих детей.

— С этим покончено. Все зарыто и забыто. Вместе с Гийаром.

Что толку упорствовать?

— Почему он скрывал от меня все это? Как он мог?

— Все, что он делал, он делал ради тебя.

— Мне такая жизнь не нужна, — с сухим смешком решительно произнесла она.

Такая жизнь. Поначалу замысел казался благородным. Пассан действовал во имя справедливости: ловил негодяев, защищал общество, отстаивал республиканские ценности. Но потом призвание стало профессией, а профессия — наркотиком. Отныне Добро для него превратилось в абстракцию, зато Зло являлось в своей реальности каждый день.

— Я по кольцу поеду, ты как?

Она молча кивнула.

Они мчались через квартал Дефанс. Пустыня из сланцев, кварца и прочих минералов, химический состав которых предполагает такие свойства, как рефракция и люминесценция. Ископаемые останки давно минувшей эры.

Она взглянула на часы — почти семь утра. Чувствуя себя совершенно разбитой, позвонила Сандрине. В который уже раз. Со вчерашнего вечера с детьми сидела Гая, потом ее сменил вооруженный полицейский — алкоголик и наркоман. Они виделись с отцом, который собирался убить человека. А проснуться им предстоит в обществе Сандрины, чье присутствие невозможно объяснить никакими разумными причинами. И это все, что она может им предложить в качестве стабильной семьи?

Одно она знала наверняка: какие бы опасности им ни грозили, свой дом она не бросит.

Даже если непрошеным гостем был вовсе не Гийар, то есть угроза нового вторжения оставалась по-прежнему актуальной, она не собиралась сниматься с места. Она встретит врага лицом к лицу. Вместе с детьми. Тем более что в засаде наверняка спрятан целый полк полицейских. Она ни капли не сомневалась: Пассан, что бы он там ни плел, ни за что не снимет с дома наблюдение.

В душе снова зашевелилось смутное искушение. Вернуться с мальчишками в Токио. Оставить весь этот ужас позади, удрать за тысячи километров. На глаза навернулись слезы. Она уже не различала окружающего пейзажа. Все расплывалось и теряло очертания. Нет. Это не выход. И никогда им не станет. Никакие тысячи километров не решат ее проблем. От себя не убежишь.

Вернуться в Токио значит открыть собственный ящик Пандоры.

Машина остановилась. Наоко вынырнула из мрачных мыслей, словно пробудилась после страшного сна. Сквозь пелену слез ее глазам предстало крыльцо дома.

— Все, приехали, — без всякой иронии произнес Фифи. — Конечная.

— Это было в семидесятые. Стиви Уандер [26] Стиви Уандер — американский слепой чернокожий соул-певец, композитор, барабанщик, музыкальный продюсер и общественный деятель. давал пресс-конференцию. Какой-то шибко умный журналист задал ему вопрос: не слишком ли это тягостно, родиться слепым? Стиви Уандер на секунду задумался, а потом ответил: «Ну, все могло быть намного хуже. Я мог родиться черным».

Пассан попытался улыбнуться. Это едва заметное напряжение мышц вызвало волну боли: как будто кожа лица под пропитанными мазью бинтами пошла трещинами.

Три часа дня. После укола морфина он проспал все утро. В полдень медсестра сделала ему перевязку, и обожженные места снова заполыхали, как будто в топку подбросили дров. Еще один укол. Забытье. Потом он очнулся и увидел рядом с кроватью Фифи.

Панк не терял времени даром: раздобыл фургон, под завязку набитый современной техникой, с помощью Супер-Марио убрал камеры из спальни Наоко и перетащил контрольные мониторы в фургон, который припарковал на улице Клюзере, недалеко от дома. Возле него несли дежурство два полицейских, еще два патрулировали квартал. Лефевр поддержал Фифи. Ситуация изменилась кардинально — отныне любое пожелание Пассана воспринималось как приказ.

Сидя возле больного с сигаретой в руке, напарник потчевал его байками. О звездах рока, случившихся с ними историях, распространяемых о них сплетнях и прочих захватывающих материях он мог разливаться соловьем долгими часами.