Карин Фоссум - Не оглядывайся!

— А Сёльви? Она любила навещать его?

— Я боюсь, что Ада отбила у нее охоту. Она бывает очень жесткой. Бьёрк наверняка сдался. Я видел его на похоронах, она так посмотрела на него… Понимаете, — проникновенно сказал он, — не так легко противоречить Аде. Это не значит, что я ее боюсь или что-то вроде этого, — он усмехнулся. — Но она так легко выходит из себя… Как бы вам объяснить… Она так легко выходит из себя, что я не осмеливаюсь.

Он снова замолчал, а Сейер сидел тихо и ждал, пытаясь представить себе запутанные игры, происходящие между людьми. Тысячи нитей на протяжении многих лет переплелись между собой и образовали упругую мелкоячеистую сеть, в которой ты чувствуешь себя добычей. Его восхищали механизмы этого процесса. И боязнь людей достать нож и выбраться наружу, даже если они до смерти тосковали по свободе. Холланд наверняка хотел выбраться из сетей Ады, но его удерживали тысячи мелочей. Он сделал выбор, вследствие которого будет сидеть в клейких нитях до конца своих дней, и это решение так давит на него, что вся его мощная фигура ссутулилась и обвисла.

— Вы ничего не нашли? — спросил он вскоре.

— К сожалению, — неохотно ответил Сейер. — Все, что у нас есть, — это множество теплых отзывов об Анни. Улик очень немного, и они мало что нам дают, а явных мотивов не видно. Анни не изнасиловали и вообще не причинили ей никакого вреда. Вблизи Коллена в тот день не заметили ничего, что могло бы помочь нам, а все, кто проезжал по той дороге на машине, сообщили о себе. Есть, правда, одно исключение — автомобиль, который мы никак не можем найти. Мотоцикл, стоявший возле лавки Хоргена, тоже как сквозь землю провалился. Может быть, это был просто турист. Никто не видел номеров. Мотоциклист мог быть иностранцем. Мы обыскали дно озера в поисках ее рюкзака и не нашли его, поэтому предполагаем, что он до сих пор в руках преступника. Но у нас нет подозреваемого, и, таким образом, мы не можем никого обыскать. У нас даже нет конкретных предположений. У нас так мало фактов, что приходится фантазировать. Анни могла, например, каким-то образом узнать секретную информацию — может быть, чисто случайно, — и кто-то отнял у нее жизнь, чтобы обеспечить ее молчание. В этом случае информация должна содержать очень серьезный компромат, раз уж дело дошло до убийства. Ее раздели, но не тронули, и это может означать, что убийца хочет сместить подозрения в область сексуального насилия, чтобы отвлечь наше внимание от настоящих мотивов. И поэтому, — закончил он, — нам так важно знать как можно больше о прошлом Анни.

Он замолчал и почесал кисть руки с тыльной стороны ладони, там, где виднелась ссадина размером с монету в двадцать крон.

— Вы один из тех, кто знал ее лучше всего. И вы наверняка передумали о многом. Мне придется спросить вас еще раз, было ли что-то в ее прошлом — переживаниях, знакомствах, высказываниях, впечатлениях — в чем угодно, что заставило бы вас задуматься. Просто вспомните, было ли что-то, что удивило бы вас. Покопайтесь в памяти, найдите любые мелочи, даже если вам кажется, что это глупости и пустяки, просто что-нибудь удивительное. Реакции, которых вы не ожидали. Фразы, намеки, факты, которые остались в памяти. В какой-то момент Анни резко изменила свою жизнь. У меня складывается впечатление, что за этим могло стоять что-то большее, чем просто переходный возраст. Вы можете это подтвердить?

— Ада говорит…

— Что говорите вы? — Сейер поймал его взгляд. — Она отвергла Хальвора, бросила гандбол и после этого замкнулась в себе. Произошло ли с ней тогда что-нибудь необычное?

— Вы говорили с Йенсволем?

— Да.

— О нем ходят слухи, но это, может быть, и не так… Слухи у нас разлетаются очень быстро, — добавил Холланд, слегка смутившись и покраснев.

— Что вы имеете в виду?

— Только то, о чем говорила Анни. Что он когда-то сидел в тюрьме. Давно. Не знаю, за что.

— Анни знала об этом?

— Значит, он все-таки сидел ?

— Верно, сидел. Но я не знал, знает ли об этом кто-нибудь. Мы проверяем всех, кто знал Анни, на предмет алиби. Мы опросили более трехсот человек. Но, к сожалению, пока никого не подозреваем.

— Наверху, на Кольвейен, живет человек, — пробормотал Холланд, — который не совсем здоров. Я слышал, что он приставал к девочкам…

— С ним мы тоже говорили, — терпеливо ответил Сейер. — Именно он нашел Анни.

— Неужели?

— У него есть алиби.

— Главное, чтобы оно было надежным.

Сейер решил не рассказывать Холланду, что алиби заключалось как раз в том, что Раймонд во время убийства «приставал» к шестилетней девочке.