Монс Каллентофт - Осенний призрак

А мама сидит напротив, и ее вопрос повис в воздухе.

— Я работаю с одним делом… — отвечает Малин. — Это оно привело меня сюда.

Любой нормальный человек поинтересовался бы, что за дело могло заставить инспектора криминальной полиции из Линчёпинга пять с половиной часов лететь на Тенерифе. Но только не мама.

Она начинает рассказывать о площадке для гольфа.

— Понимаешь, это возле отеля «Абама», лучшего на всем острове, и это страшно дорого. Но билеты разыгрывали в Шведском клубе, и мы выиграли, представляешь? Ты должна была видеть, как мы играли со Свеном и Магган…

Малин делает вид, что слушает. Кивает.

Мысленно она рассказывает маме о Туве, как она себя чувствует, как растет. Она говорит о Янне, о том, что они разъехались, о том, как она страдает и не знает, что с собой делать. Откуда-то доносится мамин голос: «а если ударишь по мячу так, что он улетит в море, получишь штрафное очко, и тогда уж точно все кончено». А Малин все рассказывает про себя о том, что это она сама все разрушила, что ей хочется спиртного, что она пьет слишком много, как свинья, что она готова признаться в этом, но только самой себе, что она чертова алкоголичка, но никому и никогда об этом не скажет. Она радостно кивает папе, когда тот наливает ей еще один бокал и ставит на стол тарелки и паэлью из магазина в алюминиевой форме: три больших омара восседают на горке желтого риса.

За окном уже стемнело.

До Малин доносятся обрывки какой-то мелодии из паба на берегу.

— Угощайся, Малин, — предлагает папа.

Она делает резкое движение и опрокидывает свой бокал.

Проклятье!

— Упс! — говорит папа. — Сейчас мы все поправим.

— Ты все такая же неуклюжая, — слышится мамин голос. Форс хочется встать и уйти, но она сдерживается.

Потом мать уходит в гостиную, и Малин слышит, как она болтает по телефону с какой-то своей подругой.

Папа сидит напротив нее. Он спокоен, похоже, даже испытывает облегчение от того, что мама ушла.

Паэлья съедена.

«Отлично, несмотря ни на что», — думает Малин.

Потом мать рассказывает ей о гольфе, о парикмахерах, о продуктах, которые все дорожают, о том, что квартира, «хоть и не очень просторна, но наверняка стоит теперь дороже», о том, что записалась на какой-то курс йоги. Но тут звонит телефон, и она уходит.

— Как там Туве? — спрашивает папа.

Выпив вина, Малин немного успокоилась.

— Она взрослеет.

— Как ты когда-то.

«Ты улыбаешься мне, папа».

— А Янне?

«Он должен знать, что мы разъехались».

И она рассказывает папе все.

— Так будет лучше, — заканчивает она. — Идея снова начать совместную жизнь была ошибкой.

И как раз когда папа собирается что-то ей ответить, в дверях показывается мама.

— Это были Харри и Эви. Сейчас они приедут. Им не терпится познакомиться с инспектором криминальной полиции из Линчёпинга.

«Нет, — думает Форс, — только не это».

— Слушай, Малин, — вдруг говорит папа. — Почему бы тебе не помочь мне и не прогуляться до магазина? Купим мороженого.

— Идите, — поддерживает его мама. — У меня ноги болят. Сегодня мы прошли не меньше двух миль, разве такое под силу шестидесятилетней женщине?

Малин допивает вино. Она выливает его в рот до последней капли, но мама как будто не замечает этого.

В небольшом супермаркете гудят холодильники и кондиционеры.

Продавец поздоровался с папой как со старым другом, и тот долго разговаривал с ним, демонстрируя почти свободное владение испанским.

Малин не понимала ни слова.

— Рамон, — так представил ей папа потом своего собеседника. — Хороший парень.

— Так что ты говоришь? — спрашивает отец дочь, когда они начинают выбирать продукты. — Ванильное или шоколадное? Ты ведь любишь шоколадное?

— Я хочу пива, — отвечает Малин. — Зайдем в тот бар.

Папа берет пакет шоколадного мороженого из холодильника. Малин замечает, что от паэльи у него остались на рубашке желтые пятна и что его волосы сильно поредели с тех пор, как они виделись в последний раз.

— Зайдем, если хочешь.

Минуту спустя они сидят в баре с потолком из какого-то пористого материала. Несмотря на тридцатиградусную жару, у Малин такое чувство, будто она снова в Линчёпинге, в ресторане «Гамлет». Она вытирает запотевший стакан. Стены бара покрыты голубым кафелем с изображениями рыб, пойманных в сети.

— Мама все такая же, — говорит отец, сделав глоток пива.

— Я заметила.

— И все-таки здесь легче.

— Почему?

— Меньше приходится притворяться.