Виктория Платова - Инспектор и бабочка

– Это еще кто?

– Тот, кого убили.

Пора бы уже привыкнуть, что у ангела свои, ни на что не похожие отношения с именами: она кроит и переиначивает их по своему усмотрению.

– Значит, ты назвала его Хлей?

– Да.

– Вообще-то, его зовут Кристиан. Кристиан Платт.

– Его зовут Хлей, – упрямится Лали. И снова приоткрывает рот – уж не для того ли, чтобы выпустить очередную порцию насекомых, змей и голодный львиный прайд?

– Хорошо-хорошо. Пусть Хлей, – это похоже на капитуляцию, но еще одну порцию неприятных звуков инспектор точно не вынесет. – Значит, он испугался?

– Чуть не свалился с лестницы.

– Не очень-то это вежливо…

– Зато смешно.

– Положим, ничего смешного я не нахожу. И что ты сделала потом?

– Сказала ему, что Иса может делать, что хочет.

– Так и сказала? И он сразу понял, о ком идет речь?

– Еще бы ему не понять.

– И что тебе ответил… Хлей?

– Что никто не может делать, что хочет.

– И все?

– Нет. Потом он сказал, что я не должна пугать людей.

– Это здравая мысль, детка. Когда люди пугаются, они могут совершить какой-нибудь ужасный поступок.

– Какой еще поступок?

– Который никогда бы не совершили в хорошем расположении духа. А это может грозить неприятностями маленьким девочкам.

– Со мной ничего не случится, – уверенность Лали почему-то вызывает в инспекторе раздражение. Не очень сильное, но ощутимое.

– Почему ты так уверена?

– Просто знаю и все.

Спорить с ангелом бесполезно, и Икер снова переключается на Кристиана Платта.

– Что было потом?

– Ничего. Он вышел на улицу.

– Через заднюю дверь?

– Да.

– Разве она не закрыта?

– Обычно так и есть, но в тот день была открыта.

Похоже, девчонка неплохо осведомлена о гостиничных порядках, что не удивляет Субисаррету. Удивляет лишь желание тайком пробраться в запертый на сто ключей чердак ее головы и хорошенько там осмотреться. Перетряхнуть сундуки, выпотрошить коробки, сдуть пыль с поверхности трюмо: зеркало на нем не повреждено, но ящики рассохлись, – вот его и отправили в ссылку на чердак, а-а-а! там можно обнаружить даже большую птичью клетку, в которой в обнимку сидят червь Раппи и таинственный смотритель роз Ндиди с деревянной фигуркой маленькой антилопы в руках… Далеко же унесли инспектора его джаззальдийские фантазии! А желание пробраться на ангельский чердак (еще одно удивительное открытие последних минут) даже сильнее, чем желание забраться в крошечный флигель сердца Дарлинг.

– И больше вы не виделись с Кристианом Платтом?

– С Хлеем, – поправляет Лали. – Ну, я его еще видела в городе. На стоянке такси. А больше нет. Живого Хлея я больше не видела.

– Что значит «живого»? Выходит, что ты видела еще и мертвого?

– Я искала кошку…

– В его номере?

– Кошка может оказаться где угодно, правда?

Кошка может оказаться там, где выгодно тебе, маленькая паршивка! – конечно, ничего подобного Субисаррета не произносит вслух, но дает себе слово не особенно доверять Лали и ее кошачьим басням.

– Даже в тележке Раппи, – неожиданно заканчивает девчонка. – Туда я тоже заглянула.

– И где же стояла тележка?

– Возле номера Хлея. А дверь в него была открыта.

– Настежь?

– Не совсем…

– …но достаточно для того, чтобы что-то увидеть, да?

– Да.

– И… что же ты увидела?

– Раппи.

– Раппи, которую по правде зовут Лаура? – на всякий случай уточняет Субисаррета.

– Раппи рылась в вещах. Она воровка.

– В вещах хозяина номера? Кристиана Платта?

– В вещах Хлея. А он лежал на кровати. Он был мертвый. Как слон, на которого напали львицы, я однажды видела. А Раппи рылась в его вещах. Она воровка.

– Она взяла что-нибудь?

– Сначала она подошла к двери и закрыла ее.

– А сама осталась в номере?

– Осталась. Она не заметила меня, потому что я спряталась за ее дурацкой тележкой.

– И долго она оставалась в номере?

– Не очень. Потом она вышла и побежала к лестнице.

– Это понятно, Лали. Горничная нашла тело в номере и побежала вниз, чтобы сообщить об этом. Если бы ты была горничной…

– Вот еще! – девчонка презрительно поджимает губы.

– Если бы ты была горничной, ты бы сделала то же самое.

– Рылась в вещах?

Икер ни секунды не сомневается, что ушлая Лали поступила бы именно так, но примирительно произносит:

– В первую минуту ты бы испугалась, не знала, что делать. А потом побежала бы позвать кого-то на помощь.

– Я бы не испугалась. И Раппи не испугалась, она была спокойной до того, как закрыла дверь. Очень спокойной. А мертвому помочь нельзя. Когда Нгози ужалила пчела и он раздулся и умер, никто и не думал ему помогать…