Виктория Платова - Инспектор и бабочка

Вот так, «гордится» в настоящем времени, не больше и не меньше.

Оказывается, Дарлинг курит.

Не сигареты – самокрутки. Это легко понять по темно-коричневой бумаге и запаху, отличному от обычного сигаретного. Запах чернослива кружит голову Субисаррете, а может, она кружится из-за маневра, который только что совершила яхта, огибая левую оконечность острова Санта-Клара. Инспектора обдает брызгами; фрукты, орешки и сыр смещаются к краю стола, бокалы вот-вот готовы упасть. Субисаррета подхватывает их, а Дарлинг – распечатанную бутылку с вином. И все же уследить за всем не получается: какой-то небольшой предмет, ослепительно сверкнув на солнце, со стуком падает на палубу.

Портсигар.

Тонкий, с изысканным рисунком на верхней крышке, Икер успевает рассмотреть несколько пальм, какие-то строения, фелюгу и парочку на верблюде. Типичный ближневосточный пейзаж. Судя по звуку, который издал портсигар, соприкоснувшись с палубой, сделан он не из алюминия. Металл подороже, скорее всего, серебро.

Подняв портсигар, Икер несколько секунд держит его в руках, прежде чем отдать Дарлинг. Обратная его сторона не менее интересна: довольно подробная и в то же время стилизованная карта части какого-то материка. Перед глазами Субисарреты проносятся SYRIA, LEBANON, SAUDI ARABIA.

Lebanon, должно быть, Ливан, через него, как и через остальные страны, пунктиром проходят линии, напоминающие проложенный на карте маршрут.

– Интересная вещица…

– Старинная, – замечает Дарлинг. – Она со мной уже много лет.

– Тот, кто управляет яхтой, не слишком внимателен к пассажирам, вы не находите? А кстати, кто ею управляет?

– Парень из местных. Хозяин яхты порекомендовал его мне как человека, хорошо знающего свое дело.

– Так это не ваша яхта?

– Конечно, нет, – снова эта улыбка! – Я не настолько богата, чтобы содержать яхту. Она принадлежит моему старинному приятелю.

Странно, но упоминание о приятеле не очень нравится Субисаррете. И что это означает – «старинный приятель»? Сколько должно пройти времени, чтобы приятель стал старинным? И какие отношения связывают его и русскую? На почве чего они подружились, если речь идет о дружбе? А если не о дружбе? Именно эта мысль и неприятна инспектору, что-то подобное он испытывал в начале романа с Лусией, когда она вскользь упомянула о своем давнем воздыхателе по имени Эстебан, ничтожном типе, оказавшемся администратором зала в супермаркете. Место работы Эстебана Икер выяснил самостоятельно и даже ездил взглянуть на то, как этот перец рассекает супермаркет на дешевых роликах. Ничего выдающегося он не увидел, и ревность к Лусииному бывшему тут же сошла на нет. А ведь первое упоминание о лохе-роллере вызвало у Субисарреты именно ревность.

Но нельзя же всерьез говорить о ревности сейчас?

Конечно, нет.

– Ваш приятель живет в Сан-Себастьяне?

– Нет, но у него здесь дом. И иногда он зимует здесь, если выдастся свободный месяц или полтора. Правда, это случается очень редко. Мой приятель – чрезвычайно занятой человек.

– И он не предложил вам поселиться у себя? И вашим кошкам… Было бы намного комфортнее в доме, чем в гостинице, где нет условий для содержания животных.

– Я не люблю обременять своих друзей. Тема закрыта или вам бы хотелось узнать имя приятеля?

Еще бы не хотелось! Узнать имя, а еще лучше – род занятий таинственного владельца яхты означало бы лучше узнать саму Дарлинг. Но Субисаррета решает не демонстрировать неуместное любопытство.

– Что вы! Ваша частная жизнь меня, как инспектора полиции, не интересует.

– А что вас интересует как инспектора полиции?

– Девочка.

– Лали?

– Мы говорили об этом вчера… Мне бы хотелось расспросить ее о мужчине из двадцать шестого номера.

– Лали все время находилась со мной или с Исмаэлем. Или с нами обоими…

– Но я застал ее в номере убитого в полном одиночестве, разве нет? Судя по всему, она любознательный и смышленый ребенок. И к тому же довольно общительный. Вдруг она знает что-то, чего не знаете вы?

– Вряд ли.

– И все же я хотел бы поговорить с ней.

– Хорошо, – сдается, наконец, Дарлинг. – Вы хотите допросить ее прямо сейчас?

– Поговорить! – Субисаррета молитвенно складывает руки на груди. – Ни о каком допросе и речи быть не может. Это будет дружеская беседа…

– Я могу при ней присутствовать?

– Мне бы хотелось поговорить с ней с глазу на глаз, но… как вам будет угодно.

– Хорошо. Может быть, все же вина? Раз бутылка уже откупорена?