Виктория Платова - Инспектор и бабочка

До сих пор Икер не видел ни одной живой души, за исключением портье, выдавшего ему ключ от номера. А на появление здесь вездесущих Каспера и Греты рассчитывать не приходится.

Каспер и Грета.

Едва покинув «Синдбад-Мореход», Субисаррета позвонил в «Пунта Монпас» и попросил соединить его с номером стариков-норвежцев. Каспер и Грета еще в гостинице? – отлично. Нет-нет, ничего страшного не произошло, инспектору нужно всего лишь задать пару вопросов.

Старики ждали его в холле. Каспер выглядел несколько растерянным, зато Грета была полна энтузиазма. И тотчас сообщила Икеру, что они собираются в Мирамар. Быть может, инспектор составит им компанию?

– Успокойся, дорогая, – поморщился Каспер. – Инспектор здесь вовсе не для того, чтобы эскортировать нас в Мирамар. И… когда я смогу получить свою трость обратно?

– Собственно, потому я и здесь. Из-за трости. Вы ведь приехали в Сан-Себастьян поездом?

И снова Грета взяла инициативу на себя:

– Да, из Биарицца. То еще место, скажу я вам! Все очень-очень дорого! И потом, французы такие снобы! Крайне неприятный народ. Общаются через губу, как будто делают тебе одолжение. И ужасные, ужасные официанты… Помнишь, Каспер, как один тип отказался обслуживать нас в том жутком кафе на набережной. И только потому, что мы, видите ли, не заказали ужин, а решили ограничиться кофе с блинчиками…

– Думаю, молодому человеку вряд ли интересно выслушивать твои стенания, Грета. И твои выводы относительно всех скопом французов, – осадил жену старик. – Он всего лишь спросил, приехали ли мы поездом.

Субисаррета с благодарностью взглянул на Каспера:

– Помнится, вы говорили, что купили эту трость в Сан-Себастьяне…

– Как только покинули станцию, – снова вклинилась Грета. – Мы и двух кварталов не прошли, как Каспер наткнулся на эту лавчонку. Клюнул на цветастое название, хотя по витрине было ясно, что там продается всякий хлам. Но Каспер любит рыться в хламе. Он – настоящий жук-навозник. Хоть бы вы на него повлияли, Икер!

– Только этого не хватало! – огрызнулся старик.

– Я осталась снаружи, но минут через десять поняла, что Каспера нужно выручать, иначе он застрянет там до ночи. Не очень-то мне хотелось входить туда, но что было делать?

– Вот и ждала бы снаружи…

Если не остановить стариков – они будут препираться еще полчаса.

– А как называлась эта лавчонка?

– Что-то восточное, – Грета сморщила лоб. – Э-э… Связанное с арабскими сказками… Шахерезада? Аладдин?

– «Синдбад-Мореход», – бросил Каспер. – Она называлась «Синдбад-Мореход».

…Это была самая настоящая удача.

Все могло обернуться совсем по-другому, если бы Виктор не был таким сентиментальным. Если бы он так не любил ретрозвезду Риту Хейворт и если бы не завернул когда-то в лавку старьевщика. Его появление там (первое, а не последнее) вполне объяснимо: неподалеку от лавки находится крошечный вокзальчик, или, скорее, станция – Эуско, поезда от нее идут не только в Биарриц, но и в Ирун. Очевидно, что Виктор не всегда пользовался своим «фордом», в иные дни он мог добираться до дома и на поезде. Или приезжать на нем в Сан-Себастьян. Что заставило Виктора толкнуть дверь «Синдбада-Морехода»? Дождь, помноженный на ожидание поезда, или просто ожидание поезда, или просто дождь, или какая-то другая причина, связанная не с дождем, а с солнцем и мармеладками, зажатыми в руке провидения, – не суть важно.

Важно лишь то, что в свой последний визит Виктор принес трость, за несколько часов до этого послужившую причиной гибели Кристиана Платта. Почему он не выбросил ее, не зарыл в песке на пляже Сурриола или просто не оставил на одной из автобусных остановок? Почему не отвез в Ирун вместе с окровавленной рубашкой? Наличие рубашки в корзине с грязным бельем тоже смущает Субисаррету: проще было вообще избавиться от нее, так поступил бы любой здравомыслящий человек. Человек, влюбленный в фантом с кинопленки, не может быть здравомыслящим.

Но он может быть убийцей.

Рита Хейворт, какой бы сексуальной она ни была, не в состоянии этому помешать.

Косвенных улик вполне достаточно, чтобы объявить Виктора Варади в розыск, как предполагаемого убийцу, а вовсе не как свидетеля. Это придало бы делу существенное ускорение: потенциальных преступников ищут с большим энтузиазмом. Да и людей, задействованных в поиске, всегда существенно больше. Но Субисаррета все еще сомневается – даже несмотря на улики. И дело вовсе не в старике Шоне, который охарактеризовал Виктора как «милого мальчика» и отнесся к нему с теплотой. Дело не в показаниях других людей, ничего дурного о Викторе не сказавших.