Виктория Платова - Инспектор и бабочка

На секунду Икеру показалось, что глаза старика подернула влажная пелена:

– Нет. Ни о чем подобном он не заикался. Мальчик всегда был скуп на имена. Я даже не знаю, как зовут его сослуживцев, не знаю, как называется отель, в котором он работает.

– «Пунта Монпас». Отель называется «Пунта Монпас». Никогда о таком не слышали?

– Я редко покидаю свой район.

– В «Пунта Монпас» Виктор работает ночным портье, —

Икер старательно избегал прошедшего времени. «Работал» может насторожить и расстроить славного старика, расстраивает это и самого инспектора. Что-то подсказывает ему – в своем прежнем качестве: ночного портье, любителя мармеладок и тихого парня, мечтавшего поступить в университет, – Виктор Варади больше не появится.

– Да-да. Он называл себя «королем ночи».

Неплохое дополнение к «Королеве ночи», хотя и случайное. В этом деле вообще полно случайных, на первый взгляд, вещей. Необъяснимых с точки зрения здравого смысла.

– Звучит романтично…

– Я вспомнил, – неожиданно заявил старик. – Вот что было странным: в последний раз мы не говорили о Рите. И Виктор не просил меня поставить «Блю пасифик блюз», как делал обычно. «Блю пасифик» был нашим ритуалом, и он впервые отступил от него. И еще… он спросил у меня о кошках.

– О кошках? – Икер снова почувствовал ломоту в висках, как это уже случалось за последние пару дней.

– Вы удивлены? Я тоже был удивлен, кошки никогда не фигурировали в наших с ним разговорах. Я и не знал, что Виктор – их поклонник. Кошки, конечно, не Рита, но он проявил интерес и к ним. Наверное, все дело в трости. Виктор сказал, что, будь на набалдашнике кошачья голова, а не песья он никогда бы с тростью не расстался. Что кошки – самые удивительные животные в мире. А потом спросил, была ли у меня когда-нибудь кошка.

– И что вы ответили?

– У всех когда-то была кошка. У всех рано или поздно она появляется. Домашняя или просто знакомая. Везде, где есть человеческое одиночество, ищи поблизости кошку. Они ходят парой…

– Кошки?

– Кошка и одиночество, дорогой мой Икер. Именно поэтому я не завожу кошку. Завести ее означало бы признать свое жизненное поражение, свое одиночество.

– Это спорный тезис.

– Вот и Виктор сказал то же самое, хотя он совсем не похож на вас. А еще он сказал, что заглянуть в глаза кошки – все равно что заглянуть в другой мир, который больше тебя не отпустит.

Окно, в котором ни на секунду не прекращается дождь; комиксы о ши-фу Эле, влюбленном в псевдо-Риту ( хрясь! бульк! щелк! ); а теперь вот и кошки – сколько же миров есть в запасе у Виктора? Легко сменяемых, как запачканная кровью рубаха сменяется на чистую.

– А еще он спросил об имени. Если бы у меня была кошка, – спросил он, – какое имя я бы ей выбрал?

– И что вы ответили?

– Нетрудно предположить.

– Рита, да?

– Верно.

«Блю пасифик блюз» снова звучит в ушах Икера, и когда только старик успел поставить пластинку? Все это время он ни на секунду не отворачивался, его руки скрещены на груди, голова чуть наклонена к правому плечу. Шон не похож на норвежца Каспера, хотя они примерно одного возраста. Так мог бы выглядеть… Альваро, доживи он до семидесяти или до семидесяти пяти. Правильный узкий череп, благородная седина, длинные и гибкие пальцы, нетронутые артритом, этим вечным спутником старости. Шон – самый настоящий аристократ, поношенная кофта никого не может ввести в заблуждение. Икеру хочется сказать старику что-нибудь приятное, обнадеживающее; что-то вроде – «вы позволите заглянуть к вам еще раз?» Ах да, он уже получил приглашение, но тогда Шон не знал, что Субисаррета – инспектор полиции.

Как будто у инспектора полиции не может быть приятелей.

– Вы ведь будете держать меня в курсе дела, дорогой мой Икер? Судьба Виктора мне не безразлична…

– Конечно. Я зайду к вам, как только в его деле появится малейший просвет.

– Буду очень признателен. У меня к вам только один вопрос.

– Слушаю.

– Вы упомянули имя Кристиан. Кто такой Кристиан?

Рассказ о Кристиане занял бы добрых пятнадцать минут; три «Блю пасифика», прослушанных кряду. И Субисаррета не смог бы отделаться только гражданином Великобритании, он обязательно рассказал бы чувствительному Шону об Альваро Репольесе, своем друге, а это потянуло бы еще на десяток «Блю пасификов». Или на сотню. Истории об Альваро так же бесконечны, как и дьявольский дождь, который стучит и стучит в окно.

– Человек, дело об убийстве которого мы сейчас расследуем. А Виктор мог оказаться свидетелем этого преступления.