Реймонд Хаури - Убежище

— Он знал — одна из вещей меня определенно заинтересует.

Выражение его лица смягчилось, как будто ему удалось преодолеть какой-то трудный барьер. Он вопросительно поднял брови:

— И какая же конкретно?

— Одна книга.

— Ага! — Он удовлетворенно кивнул и, вновь откинувшись на спинку стула, сложил пальцы рук домиком. — И почему же он решил, что она вас заинтересует?

Откашлявшись, Эвелин рассказала ему о событиях 1977 года в Эль-Хиллахе. О том, как ее вызвали взглянуть на случайно отрытую пещеру. О подземных камерах. О найденных в них предметах, которые, на ее взгляд, свидетельствовали о пребывании в подземелье некоего тайного общества. А также о знаке уроборос, вырезанном на стене одной из камер и изображенном на книге, которую хотел продать Фарух.

Рассказывая, она наблюдала за его лицом. Хотя он проявлял живой интерес, она поняла: он не в первый раз слышит об этом символе. Он спросил, интересовалась ли она, что это за подпольная группа, явно желая выяснить, что известно ей. Эвелин рассказала о «Братьях непорочности», о похожих моментах в документах и о расхождениях в местонахождении группы. Собственно, ей нечего было утаивать от него. Ее поиски наткнулись на непроницаемую стену, как будто общество из подземелья просто исчезло с лица земли.

Эвелин успокоилась. Она рассказала ему все, что знала, умолчав об одном. Она не назвала имени Тома, хотя не могла бы объяснить почему. Том не просил ее скрывать от посторонних его интерес к уроборос. Но она уже давно поняла — он не был с ней откровенным. Он не сказал, что на самом деле привело его в Эль-Хиллах, что именно ему известно о давно исчезнувшей группе. И сейчас, сидя прикованной к металлическому стулу, она понимала: этот человек охотится за тем же, что много лет назад хотел заполучить Том. Следовательно, если этот человек узнает о Томе, он пожелает схватить и Тома, как схватил ее.

Думая обо всем, она даже слегка разозлилась, чувствуя себя преданной. Что на самом деле было известно Тому? А главное, знал ли он, что подпольной группой интересуются и другие? Другие, если можно так выразиться, не такие миролюбивые люди, как он. Может, если бы Том правдиво рассказал ей обо всем, она не оказалась бы в таком ужасном положении. И поступила бы как-то иначе. Впрочем, кто его знает! Все произошло так давно!

Несмотря на свои подозрения, даже спустя столько лет ею владело инстинктивное стремление защитить Тома. Она не понимала причин своего желания, просто чувствовала эту потребность, которая заставляла ее забыть об инстинкте самосохранения.

Как ни странно, но сознание, что ей удалось хоть немного скрыть от своего инквизитора, доставило ей удовольствие и придало чувство уверенности. Как будто она одержала над ним маленькую победу.

К несчастью, он это сразу уловил: по лицу его пробежала легкая судорога, и он спросил:

— Итак, вы оставили все попытки разузнать о тайном обществе и перешли к другим областям исследования?

— Да.

Он пристально уставился на Эвелин. Несколько секунд она выдерживала его взгляд, стараясь сохранять самое правдивое выражение и скрыть свою тревогу, затем отвела взгляд.

— Кому еще известно о вашей находке?

Она растерялась, хотя и ожидала такого вопроса.

— Никому.

И сразу поняла, что невольно выдала себя. К тому же ее слова звучали откровенной ложью, и он, несомненно, понял это.

— Нет, конечно, — неловко поправилась она, — об этом знали все, кто работал со мной на раскопках, другие археологи и добровольные помощники. Кроме того, я расспрашивала о тайной группе в Багдадском университете и в других городах.

Человек в белом халате устремил на нее пронзительный взгляд, как будто читая в ее мозгу. Наконец он кивнул и подался вперед:

— Позвольте мне… — Он взял резиновую ленту.

Эвелин вздрогнула:

— Что вы делаете?

Он поднял руки в успокаивающем жесте:

— Просто возьму у вас кровь. Не стоит беспокоиться.

Она задвигала рукой, пытаясь помешать ему.

— Нет, прошу вас, не надо…

Он снова схватил ее за лицо, только на этот очень больно стиснув ее челюсть. Глаза его стали жесткими, и он угрожающе наклонился к ней, прошипев сквозь зубы:

— Не усугубляйте свое положение!

Он помолчал, словно ожидая, когда она осознает смысл угрозы, затем отпустил ее и затянул резиновую манжету на руке выше локтя.

Онемев от ужаса, Эвелин широко раскрытыми глазами следила за его действиями.

Он распрямил ее руку и похлопал по ней своими длинными тонкими пальцами, пока не выступила вена. Тогда он взял шприц и, даже не взглянув на Эвелин, осторожно ввел в вену иглу. Профессионально ловким движением он расстегнул манжету, позволяя крови хлынуть в вену. Выждав несколько секунд, он стал медленно оттягивать поршень, забирая у нее кровь.