Джей Брэндон - Волк Среди Овец

– Дети тянутся ко мне, – слегка смутился Остин. – Так было всегда. Я преподаю в воскресной школе в приходе Святого Михаила…

– Протестую, ваша честь, – резко сказал я. – Эта деталь не имеет отношения к процессу, а является положительной характеристикой самого обвиняемого. Я вижу в этом давление на присяжных.

– Вы просили объяснений, прокурор, – сухо ответил судья. – Протест отклонен.

– Я просто хотел сказать, что мои уроки пользуются популярностью, развел руками Остин.

– Тебе нравится преподавать, я уверен. Может, ты вождь бойскаутов?

Я сумел вывести Остина из равновесия. Он прикрыл глаза, чтобы скрыть злобный взгляд, брошенный в мою сторону. Справившись с собой, он виновато посмотрел на присяжных.

– Нет, – тихо сказал он.

– Ты опровергаешь показания Томми Олгрена?

– Конечно, – твердо ответил Остин.

– В чем заключается ложь мальчика? Он заходил в дом?

– Нет. Я уже говорил, что никогда не заводил никого из детей в дом.

– А мебель, которую описывал Томми, старая софа и несколько складных стульев?

– Нет. Дом был пуст.

– Неужели ты запомнил обстановку всех домов, которые ты посетил в роли агента по продаже недвижимости?

Он колебался, но только секунду.

– Этот дом я предполагал купить, поэтому осматривал более тщательно.

– Можно сказать, что этот дом запал в душу?

– Я бы не употребил таких слов.

– Томми описывает довольно достоверно, не так ли. Остин?

– У Томми очень живое воображение, – бросил Остин.

Я хотел заставить Остина говорить о мальчике. Мне казалось, что в такие моменты голос Остина мягчает.

– Он помнит, как ты переодевался, – предпринял я новый штурм. – Это правда?

Остин в изумлении посмотрел на меня.

– У меня не было в этом доме одежды.

– Так значит, если кое-кто видел тебя подъезжающим к дому в костюме, а покидающим в джинсах и футболке, он ошибается?

Я блефовал, но Остину это было неведомо.

Он нахмурился, пытаясь вспомнить.

– Если только я направлялся на теннисный корт.

– Значит, Томми прав.

– Переодевания он видеть не мог. Я уже говорил…

– Но факт остается фактом. А поездки на машине? Ты куда-нибудь брал его с собой?

– Нет.

– На какой машине ты ездил, Остин?

Его глаза сверкнули. Он учуял подвох.

– Мне кажется, "континенталь". – Он обернулся к присяжным. – В то время было модно экономить, – пояснил он. В ответ никакой реакции.

– Какого цвета была машина?

– Белого. Может, дети помнят. Простенькая машина. – Он облизнул губы.

– А как насчет салона? Какого он был цвета?

– О, я плохо помню, – но тут же поправился. – Темно-бордовый. Внутри была отделка из бордовой кожи.

– Сплошное кресло или одноместные сиденья впереди?

– Думаю, сейчас во всех машинах одноместные сиденья, правда?

– Значит, одноместные?

– Да.

– В машине было что-нибудь особенное, характерное?

Он снова задумался. В его движениях появилась суетливость. Свидетельское место сбивает спесь с самых самоуверенных. Что говорить о лжецах!

– Не думаю, – сказал он.

– Что было между передними сиденьями? Рычаг переключения скоростей? Бардачок?

Остин подался в мою сторону.

– Каким образом эта машина поможет следствию?

– Ты отказываешься от показаний? – уцепился я. – Или не надеешься, в отличие от Томми, на свою память?

– Протестую, – сурово произнес Элиот, как будто вмешивался в драку дворовых мальчишек. Он загородил от меня Остина. – Прокурор бездоказательно выводит клиента из себя, затевая бессмысленный спор. Мы не на ринге.

Элиот тянул время, чтобы Остин мог успокоиться и собраться с мыслями. В мои планы это не входило.

– Протест принят, – механически повторил судья Хернандес.

Элиот неторопливо занял свое место. Не дожидаясь разрешения, я заговорил прежде, чем он сел.

– Что находилось между передними сиденьями твоей машины, Остин?

– Бардачок, – ответил он.

– Что ты там хранил?

– Протестую. Это несущественно, – не удержался Элиот.

Я встал, чтобы возразить.

– Я хочу проверить память свидетеля, ваша честь. Сравнить с показаниями потерпевшего. Я не отклоняюсь от сути.

Я гипнотизировал судью. Мне нужен был положительный ответ. Судья Хернандес скользнул по мне небрежным взглядом, свидетельствующим о том, что он мне ничем не обязан.

– Проверьте на чем-то более существенном, прокурор. Протест принят.

У меня не было времени на эмоции, я перешел к следующему вопросу.

– Ты утверждаешь, что Томми ошибается насчет машины? И лжет про дом, в который вы ездили?