Андерс Рослунд - Три секунды

Подходя к запертой камере, Оскарссон бессознательно провел рукой по спине, пытаясь замазать эти дыры. Безымянные охранники шли рядом, потом остановились у двери, загремели ключами.

Заключенный лежал на железной койке почти голый, в одних белых трусах, он жмурился, немного дрожал, грудь, плечи и лицо блестели от пота.

— Тебя переводят назад.

Бледный и выглядит не очень. А ведь всего несколько часов назад он бил его, Леннарта, в лицо.

— Завтра. В восемь.

Тот не пошевелился.

— В то же отделение и ту же камеру.

Как будто не слышит, не видит.

— Ты понимаешь, что я говорю?

Директор тюрьмы подождал. Посмотрел на дверь, кивнул молодым охранникам.

— Книги.

— Что?

— Мне нужны книги. Законное требование.

— Какие книги?

— Я требовал две из пяти книг, по закону имею право. И опять требую. «Из глубины шведских сердец». «Марионетки». Они в моей камере.

— Будешь читать?

— Надо же как-то убить ночь.

Леннарт Оскарссон снова кивнул охранникам, чтобы заперли камеру и ушли.

Он сел. Назад. Он умрет. Назад. Умрет, как только переступит порог прежнего отделения, ненавидимый, преследуемый. Он нарушил главнейший закон тюрьмы, он стукач, а стукачей убивают.

Пит опустился на колени перед цементным основанием унитаза, засунул два пальца в горло и нажимал на язык, пока не вырвало.

Следовало исторгнуть из себя сосущий страх. Пит избавился от всего, что в нем находилось. Он остался один; тот, кто спалил его, собирался спалить его еще раз.

Пит нажал на кнопку звонка.

Он не умрет. Не сейчас.

Хоффманн держал палец на звонке четырнадцать минут. Наконец квадратное окошечко открылось, и надзиратель с выпученными глазами заорал, чтобы он, мать его так, прекратил.

Пит пропустил его слова мимо ушей, только крепче вдавил кнопку в стену.

— Книги.

— Ты их получишь.

— Книги!

— Они у меня с собой. Приказ директора тюрьмы. Если хочешь, чтобы я вошел, отпусти кнопку.

Хоффманн увидел их, как только дверь открылась. Его книги. Вертухай нес их одной рукой. В груди отпустило. То, что так страшно давило, от чего била дрожь, отпустило Пита, он ослаб, хотелось сползти по стенке. Хотелось заплакать. Его отпустило, ему хотелось плакать — и всё.

— Блевотиной пахнет. — Надзиратель заглянул в цементную дыру, его замутило, и он отступил. — Ну, как знаешь. Уборщиц тут нет. Запах этот… придется тебе к нему привыкнуть.

Руки охранника стиснули каждую книгу, встряхнули, перелистали, еще раз встряхнули. Хоффманн стоял перед ним, но ничего не чувствовал — он знал содержание этих книг.

Пит долго сидел на железной кровати, положив рядом с собой две книги из Аспсосской библиотеки. Они были нетронуты. Совсем недавно он стоял на коленях и его выворачивало наизнанку; теперь же он был спокоен, тело стало по-прежнему мягким, снова начало гнуться. Надо отдохнуть, поспать немного — и тело снова наполнится силой. Он не умрет. Не сейчас.

Он проснулся, обливаясь потом, снова заснул, неглубоко, и видел бессвязные бесцветные сны, черно-белые, далекие, снова проснулся и сел на железной койке. Долго смотрел на пол, на лежащие там книги. Лучше не спать. Тело отчаянно требовало отдыха, но такой сон забирал больше сил, чем давал, и Хоффманн решил сидеть и дожидаться, когда рассветные сумерки станут утром.

Было тихо, темно.

Коридор строгача давно спал.

Вчера Хоффманн очистился. Страх застил ему свет, и от него следовало избавиться. Над дырой в бетоне все еще висел сильный запах. Хоффманн опустошил себя. Страх ушел, уступив место желанию выжить.

Пит поднял книги, положил перед собой. «Из глубины шведских сердец». «Марионетки». В одноцветном твердом переплете, помеченном синим «ХРАН» и красным «Аспсосская библиотека». Он открыл первую книгу, крепко ухватил переднюю крышку переплета, оторвал, дернул еще раз — оторвал корешок, рванул в третий раз — и задняя крышка последовала за корешком. Хоффманн поглядел на запертую дверь. По-прежнему тихо. За дверью никто не ходил, никто не подслушивал, не обводил камеру торопливо-изучающим взглядом через «глазок». Хоффманн сел к двери спиной. Если кто-нибудь вздумает подсматривать, то увидит только беспокойного долгосрочника, которому не спится.

Осторожно провел рукой по разорванной книге. Пальцами по левому полю, по прямоугольной дыре.

Он лежал там. Все одиннадцать деталей.

Пит повертел книгу, выдавил из углубления металл, который через пару минут станет пятисантиметровым револьвером. Сначала крупные детали — рамка с дулом, осью барабана и спусковым крючком; легкий удар ручкой отвертки для швейной машины по миллиметровому гвоздику, потом надульник с первым винтиком, щеки рукоятки со вторым, стабилизатор приклада с третьим.