Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер

Криминалисты завершили работу. Анализ оказался отрицательный: следов смытой крови не обнаружилось.

Уходя, Кальдрон опечатал дверь: веревочка между дверью и косяком держалась на двух красных восковых печатях. К веревочке привязали ярлык со штемпелем сыскной бригады.

Черный фургон похоронной службы, стоящий на улице с открытыми дверцами, принял тело Элизы Норман. Фариа и Сент-Роз, глазам своим не веря, увидели на стеллажах шесть трупов.

— И это все покойники? — на всякий случай спросила Ингрид.

— Ну да, а вы как думали? — ответил старший похоронной команды. — Считаете, мы катаемся для своего удовольствия? Вы, может, не в курсе, только все морги набиты до краев и выше. Мест вообще нет. Не знаю, куда мы этих-то повезем. Ваш не в счет: ему, конечно, дорога прямо на стол для вскрытия.

Молодые сыщики смотрели на него открыв рот. Увидев, что его слова произвели впечатление, он не сразу продолжил разговор, а сперва прикурил от старенькой зажигалки воняющей бензином за пять шагов, стараясь не подпалить себе большие усы коромыслом.

— А про остальных старичков в грузовике, — указал он пальцем через плечо на свою машину, — начальство скажет, куда их везти. Родным все сообщено, будем ждать, что они решат с похоронами. Только родные-то все в отпусках и, видно, не шибко торопятся.

— Обалдеть можно! Ведь этого же никто не знает!

Фариа смотрел, будто искал одобрения, то на Ингрид, то на старшего похоронщика.

— А то! Вот ворочаешь день за днем горы трупов, как в войну на передовой, а всем вокруг до фонаря. Ну все, пока, пора уже груз вываливать. Хорошо еще, что внутри холодильник.

Ингрид и Жозе смотрели вслед грузовику и никак не могли переварить то, что услышали.

— Как думаешь, не загибает этот мужик?

— Мне кажется, это у него защитная реакция. Представь, ты бы целый день развозил покойников: либо начнешь выпендриваться, либо «крыша» поедет.

Полицейские вернулись на набережную Орфевр. Время было уже обеденное. Мистраль рассеянно слушал «Франс-Инфо». Официально признан рост смертности на 180 %. Мистраль, как давно привык, бегло просмотрел все новостные программы. Напряжение заметно возросло. Журналисты подхватили сводки пожарной службы, брали интервью на предмет роста смертности у врачей «скорой помощи», но пока не торопились с выводами, как будто сами еще до конца не верили в то, что после назвали «национальной катастрофой».

В тот же день.

Наскоро пообедав, Мистраль и его команда вернулись в кабинет комиссара подвести итоги. Там уже стояли кофейные чашечки, на столе заседаний были разложены ручки и блокноты. Снимки передавали из рук в руки неспешно, рассматривали под разными углами. Кальдрон показывал отснятое видео и комментировал. Время от времени в кадр попадали криминалисты из научно-технической полиции в своих комбинезонах. Сосредоточившись на работе, люди почти не разговаривали. Только изредка тишина нарушалась бульканьем радио или звонком мобильника. Крупный план небольших царапин на полу у ножки стола: это могло быть то самое, о чем говорил судмедэксперт, осматривая руки Элизы Норман.

Полицейские за столом отмечали мельчайшие детали. Когда камера показала тело, крупный план вздувшегося лица, крепко связанные за спиной руки, все скривились.

— Тут у нас хотя бы не воняет и мух нет. — Этой лаконичной репликой Жозе Фариа выразил то, о чем подумали все.

— Ладно, это кино мы еще много раз посмотрим. Что дал опрос соседей? — поинтересовался Мистраль.

Все как один покачали головой, Ингрид Сент-Роз произнесла очевидное:

— Желательно было бы снимать, пока не заявились пожарные с полицией округа. Наверняка они что-то затоптали или переложили.

— Вы, конечно, правы, Ингрид, но следственная бригада редко попадает на место убийства раньше всех. Пожарные извинились, что сняли с лица тряпку и переложили записку на стол. Когда они придут к нам, узнаем что-нибудь еще. Надо не забыть снять у них отпечатки пальцев и взять анализ на ДНК. А то пойдем по ложному следу: будем искать отпечатки пожарных и местных полицейских. — Мистраль разошелся не на шутку. — Пока все, что у нас есть, совершенно непонятно. Перечисляю вкратце: женщина убита и изнасилована, лицо закрыто тряпкой, под тряпкой в лицо и в горло воткнуты осколки зеркала, оставлена записка, которую уже толковали по-разному. Может, это цитата из Хемингуэя, может быть, из Экклезиаста. Дверь квартиры не повреждена. Она либо открыла сама, либо у убийцы был ключ. Опрос свидетелей пока ничего не дал. Вот так, в общем!